Свято место…

Помните первые кадры «Андрея Рублева» Тарковского? Самотканый воздушный шар у подножия храма, древнерусский Иван-«Икар» взмывает выше куполов: «Летю-у-у»… Почему-то именно эта картинка вспоминается, когда думаю о ставропольском селе Верхнее Санчелеево и его обитателях. Нет, не зря оно издревле зовется в народе Соколки. И вся история этого удивительного места свидетельствует о том, что здешние жители так крепко стоят на земле, потому что Господь дал им крылья: они умеют мечтать, а значит – летать. И передают эту способность по наследству, из поколения в поколение.

Ничто не ново

Сегодня, когда еще и двух поколений не сменилось на руинах эпохи «воинствующего атеизма», пожалуй, лукавством будет выглядеть утверждение, что вся жизнь в Верхнем Санчелеево крутится вокруг его главной достопримечательности и святыни – удивительной красоты православного храма. И не стоит торопить события, всему свое время. Как сказано в Писании: «Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем» (Книга Екклесиаста, глава 1).

Подлинной жемчужине в изрядно поредевшем за годы советской власти ожерелье местных церквей, памятнику русского зодчества и силе человеческого духа – храму во имя Казанской иконы Божией Матери в селе Верхнее Санчелеево – в этом году хоть и не круглая, но заметная дата. Храм по проекту самарского епархиального архитектора Тадеуша Хилинского (проектировавшего еще два ставропольских храма – в Мусорке и Новой Бинарадке) был заложен в 1896 году и построен в 1904-м, сто пятнадцать лет назад. Осветили его 11 июня 1906-го.

Казалось бы, о чем речь? Разве это возраст? Есть памятники архитектуры, истории и культуры, которым по нескольку столетий. Сохранились они кое-где и в России. Но куда больше их – величественных, построенных нашими предками на совесть и на века – могли бы радовать нас, сегодняшних, и еще десятки поколений после нас, если бы… Если бы не суровый «век-волкодав», как точно назвал ХХ столетие гениальный поэт Осип Мандельштам.

– Когда я впервые увидел этот храм, я был поражен его величием, духовной мощью, – говорит отец Алексей Ким, настоятель храма во имя Казанской иконы Божией Матери в селе Верхнее Санчелеево с 2001 года. – Я все время удивлялся: как в таком небольшом селе был воздвигнут такой великолепнейший храм, который по своей красоте, благолепию не уступит многим городским соборам. Это памятник бескорыстию, вере, любви сельчан, которые смогли, вдохновились на этот подвиг. Они отдали лучшее и увековечили память своего боголюбия.

Верхнесанчелеевский храм ценен не только красотой – самим фактом своего существования. Тем, что не стерт с лица земли – выстоял. Тем, что ожил и жив. И главное, имена не только создателей этого чудесного творения рук человеческих, но и его спасителей не канули в Лету.

«Не я строил, не мне и разрушать»

В том, что жители села Верхнее Санчелеево – люди благодарные, я убедился, когда готовил к печати книгу о знаменитом председателе ставропольского колхоза «Правда», Герое Социалистического Труда Николае Михайловиче Макарове. Она вышла год назад. В аннотации так прямо и сказано: «Особая признательность современников и потомков Н.М. Макарову за сохранение уникального православного храма во имя Казанской иконы Божией Матери – подлинного символа этих удивительных мест».

В книге «Макаров» приводятся воспоминания о том, как удалось спасти храм от верной гибели. И выдержки из публикаций об этом подвиге – за последние тридцать лет их было немало.

Распоряжение разобрать «здание культа» пришло из обкома КПСС, на что, как передают жители села из уст в уста, Макаров ответил: «Не я строил, не мне и разрушать»…

«Мой муж не мог прямо заявить, что церковь является уникальным памятником культуры, созданным руками односельчан. Его бы сразу сняли с работы или того хуже, – рассказывала в начале этого столетия журналистам вдова председателя колхоза «Правда» Капитолина Андреевна Макарова (урожд. Голованова). – Тогда он поехал в райком и попросил оставить храм под склад. Благо в тот год урожай выдался на славу…».

– Да, Макаров был глыба, – отдает должное его мужеству почетный гражданин Ставропольского района Александр Воронцов, работавший председателем Ставропольского рай-исполкома в памятном 1989 году, когда была восстановлена христианская община в селе и полуразрушенный храм передали ей на восстановление. – И село поднял председатель, и церковь даже сохранил. Да мы-то здесь против церквей не были. Область все командовала: закрыть… Выдержали натиск.

Храм во имя Казанской иконы Божией Матери в селе Верхнее Санчелеево является памятником архитектуры регионального значения. Постановлением правительства Самарской области от 8 августа 2013 г. №376 он включен в единый государственный реестр объектов культурного наследия (памятников истории и культуры) народов Российской Федерации. Тем же постановлением памятниками архитектуры признаны и другие творения Тадеуша Хилинского, самарского епархиального архитектора в 1887-1905 гг., в Ставропольском районе: церковь Космы и Дамиана в селе Мусорка и церковь во имя Казанской иконы Божией Матери в Новой Бинарадке.

С высоты полета

Знал ли председатель, кто строил красавец храм, – неизвестно. Но точно знал, что расписывал это чудесное творение рук человеческих его тесть, местный талантливый художник-самоучка Андрей Никифорович Голованов. В историю села он, вместе с сыном Евгением, вошел еще и как организатор первых социалистических хозяйств: коммуны «Сокол» и колхоза «Искра Ленина» в 1920-е годы.

– Дедушка Андрей родился в селе Нижнее Санчелеево в 1879 году, – рассказывает Олимпиада Фёклина, внучка Андрея Голованова. – Рано начал рисовать, работал маляром и занимался росписью маслом. В строительстве храма он участия не принимал, а вот в его росписи, в 1908-1910 годах, участвовал: расписывал купол, золотил кресты. Купола расписывал, лежа в люльке. Краски выписал из Москвы, Петербурга, Киева. Художественные альбомы с образцами росписи – огромные, с толстыми корками – из Германии. Дорогие были, рассказывал: два альбома стоили ему коровы. Были у него сусальное золото и лапка особая для работы с этим материалом, краскотерка, а олифу варил только сам. Библейские сюжеты, написанные дедушкой, в том числе «Нагорная Проповедь», изображение Александра Невского, украшали храм много десятилетий, а потом долго просматривались в нескольких местах…

Как утверждала тольяттинский историк Валентина Гаврюшина, ставропольский «богомаз» Андрей Голованов входил в состав «бригады каменщиков-отходников из Ярославской губернии», а росписи в церкви делал вместе с подмастерьями.

По воспоминаниям родных, Андрей Голованов участвовал в Первой мировой войне. На фронте освоил дело фотографа и проводил съемки позиций врагов с аэроплана. «Когда демобилизовали, ему подарили фотоаппарат, и в селе и округе он был единственным фотографом», – вспоминает Олимпиада Евгеньевна (и в семейных архивах сельчан, и в моей книге, посвященной Макарову, действительно, немало портретов, сделанных его тестем).

Был еще один уроженец Верхнего Санчелеево (и им сельчане тоже гордятся, и стенд о нем есть в школьном музее) – воздухоплаватель Иван Паньков, второй командир крупнейшего советского дирижабля В-6, участвовавшего в спасении папанинцев.

В небо рвались здешние крестьянские дети. Вот, наверное, откуда ассоциация с «Андреем Рублевым».

Санчелеевские мечтатели

Никто не скажет точно, мечтал ли Николай Макаров о том, что храм вновь станет действующим. О том, чтобы колхозники богатели – да, мечтал, потому и колхоз вывел в миллионеры. А о храме… Умер он, самую малость не дожив до «нового времени» – в октябре 1984-го.

Если верить некоторым публикациям, в частности автору областной «Волжской коммуны» И. Болкунову (очерк «Осенние радости» в номере от 10 октября 1986 года), Макаров «все мечтал в церкви музей колхозный устроить… снести туда весь скарб и утварь, что остались от прошлых времен, чтоб молодежь наша заходила туда, видела все и больше дорожила нажитым нами теперь».

Так «полагалось» писать – даже в ту пору, уже провозглашенную Горбачевым эпохой перестройки.

– Церковь для верхнесанчелеевцев испокон века была как предмет гордости – единственный объект, который чем-то отличал-отмечал село, – утверждает ученик Макарова, парторг колхоза «Правда» в 1979-1988 годах Виктор Фомин. – Таков был общий настрой среди людей, даже тех, которые как бы не верили в Бога. Все знали, что эта церковь особая, поэтому всегда ею гордились и стремились как-то сохранить. А тем более загордились, когда написали в Ленинград специалистам по храмовому зодчеству…

Какие только – порой на грани фантастики – идеи не обсуждались, чтобы предмет гордости сельчан сделать реально полезным, а заодно закрыть церковь от дождей и снега после давней трагедии, когда сгорел от удара молнии центральный купол, и тем самым сохранить хотя бы остатки былой роскоши – чудесной внутренней росписи.

– Решили сделать в храме дворец бракосочетания, – вспоминает Фомин. – Думали, поставим там орган. Идея появилась после прочтения одной маленькой заметки в газете о том, что у нас в стране мало концертных залов, которые обладают хорошей акустикой, а вот в церквях акустика идеальная. Свободные деньги у колхоза тогда были, купить орган мы могли свободно. Я даже съездил в Ригу, в Домском соборе побыл на службе с органной музыкой…

«Церковь построена в рамках стиля эклектики, отличается высокими художественными и строительными достоинствами, хотя строилась, очевидно, по типовому проекту… Прямых прототипов храма в Верхнем Санчелеево назвать невозможно, но все декоративные элементы (килевидные закомары и кокошники, порталы, наличники окон, детали обработки фасадов собора и колокольни), а также композиция храма имеют аналогии с памятниками московского барокко конца XVII – середины XVIII веков. В целом храм отличают своеобразное изящество, стройность, гармоничное сочленение объемов, удачно найденные пропорции, обильный декор фасадов».

Из письма Т.И. Гейдор, заведующей отделом истории отечественной архитектуры Государственного научно-исследовательского музея архитектуры им. А.В. Щусева

Вера в душе, душа в Соколках

Верил председатель в Бога, считает Раиса Петровна Поплавная – главный застрельщик «возвращения храма народу». Благодаря ее неуемной энергии храм тридцать лет назад передали общине, и средства на восстановление собирала она же…

– Мне кажется, у Макарова вера в душе была – иначе почему он так за церковь стоял? – соглашается заведующая кафедрой дизайна и инженерной графики Тольяттинского государственного университета Ольга Полякова – уроженка Верхнего Санчелеево, детство которой прошло рядом с Макаровыми, в их доме.

Храм чем-то напоминает ей тот, что изображен на знаменитой саврасовской картине «Грачи прилетели». Но только в родном селе – лучше.

– Какая там роспись была, какая плитка! Я в детстве на зерне любила лежать и рассматривать потолок и стены….

Ее отцу, тоже фронтовику, Николай Михайлович в свое время поручил озеленение села. Вместе создавали прекрасный парк культуры и отдыха на территории между храмом и ДК.

Теперь Ольга Михайловна хочет возродить этот парк и сообщила об этом односельчанам на презентации книги «Макаров» в декабре прошлого года. Одна из ее студенток защитила дипломный проект и недавно представила его санчелеевцам. Осталось найти средства на реализацию.

О возрождении сельского парка печется и 89-летняя Олимпиада Фёклина. Ее, старейшего педагога, племянницу жены легендарного председателя Макарова, в Верхнем Санчелеево знают, кажется, все – от мала до велика. Хоть и живет она давным-давно в Тольятти, за тридцать километров от родных Соколок, как сельчане исстари называют Верхнее Санчелеево, – душа ее здесь. Да и как иначе?

– И парк назовем «Соколки», – мечтает Олимпиада Евгеньевна.

Алексей Ким, настоятель храма во имя Казанской иконы Божией Матери в селе Верхнее Санчелеево, протоиерей:

– У меня есть огромное желание восстановить этот памятник архитектуры в первоначальной красоте. Очень много препятствий для этого, и не только финансовые. Есть серьезная проблема: за время простоя храма, когда шатровая часть была разрушена, стены отсырели. Сейчас храм более-менее просушен, но грибок мешает восстановлению росписи. Чтобы не напрасно трудиться, нужно провести экспертизу относительно состояния стен. И уже после этого решать, насколько стены способны сохранить ту роспись, которую мы собираемся восстановить. К счастью, у нас сохранились изображения.

Сергей Мельник