Главная площадь

Вид на площадь Свободы с самолета. Ставрополь, конец 1950-х

Мало кто знает, что площадь Свободы, которую, наряду с тольяттинской мэрией, с середины 1950-х украшает здание администрации Ставропольского района, проектировалась как «районная площадь». Архитекторы «Ленгипрогора», который проектировал новый, воскресающий после переноса с волжской поймы Ставрополь, задумывали ее вместе с Центральной площадью, которая и существует ныне под тем же названием.

Согласно архитектурно-планировочным заданиям на застройку районной площади, выданным в 1955 году областным управлением архитектуры, там предполагалось построить клуб, разместить городской сад с танцплощадкой, стадион, библиотеку-читальню на 30 тысяч томов. В общем, стандартный набор для райцентра. Но в итоге к концу 1950-х здесь возник целый ансамбль жилых и общественных зданий в стиле «сталинский ампир». Были построены Дом культуры на 500 мест (ныне Театр кукол), здания горисполкома, ставропольской администрации и примыкающие к площади дома на улицах Карла Маркса (до ноября

1961-го она носила имя Сталина), Жилина и Молодежном бульваре, а также гостиница «Волна» на улице Садовой. Как утверждают специалисты по историко-культурному наследию, все эти сооружения, часть которых успели украсить чудесными дорическими колоннами, образуют единый архитектурный ансамбль.

Конечно, ансамбль этот еще пуще ласкал бы взор нашим современникам, если бы не подоспевшее к тому времени постановление «об излишествах» в проектировании и строительстве. Как вспоминали строители, пришлось не только менять проекты, но и «резать буквально по живому». И резали. Так, например, на фасаде здания, где теперь администрация Тольятти, были срезаны лепнина и гирлянды. В Ставропольской районной администрации «упростили» карниз главного фасада здания, а внутри не появился запроектированный изначально мозаичный пол.

Свободы вместо Пушкина

Не только лепнина и мозаика. Проекты создавали и тут же хоронили в ту прекрасную пору не только в целях призрачной, в общем-то, экономии, – в первую очередь ради идеологии. Досталось даже великому русскому поэту Александру Пушкину, именем которого изначально назвали питерские интеллигенты-проектировщики главную площадь Ставропольского района (если я правильно понимаю ее функциональное предназначение и роль, так сказать, в истории). У «новых ставропольчан», с энтузиазмом «строивших коммунизм», было собственное представление о прекрасном, они настояли на переименовании площади. Мало того: в апреле 1957 года, как пишут в хрониках, молодые строители города предложили соорудить здесь памятник «Борцам за свободу», причем на свои, заработанные комсомольцами средства. Был объявлен конкурс проектов памятника, победил главный архитектор города Михаил Сорокин со своим эскизом. И вот, за три дня до 40-летия ВЛКСМ, 26 октября 1958 года, посреди площади была открыта четырехгранная стела с барельефами.

Не пушкинский, опять же, взяли эпиграф для этого памятника, а пафосные строки:

«В битве великой не сгинут бесследно

Павшие с честью во имя идей…»

Правда, без подписи автора, и местному краеведу Александру Тураеву уже в начале 1970-х пришлось через газету просвещать горожан: да это же «Варшавянка», под которую отцы и деды строили «наш новый мир». А автор сего «шедевра» – соратник самого Ленина по самарскому марксистскому кружку, отец плана ГОЭЛРО Глеб Кржижановский.

При чем здесь Баныкин?

Как вспоминали ветераны, персональный состав ставропольчан, увековеченных на монументе «Борцам за свободу», подвергся бурному обсуждению. В итоге остановились на том, что нужно отметить погибших на фронтах Великой Отечественной войны Евгения Никонова, Виктора Носова и умершего в июле 1947-го Василия Жилина. Была мысль вместо Жилина помянуть уроженца Нижнего Санчелеево, пограничника Ивана Бузыцкова, но он, как выяснилось, был в тот момент жив-здоров.

Но как без идеологии? Как без главных борцов за свободу – «героев» революции и гражданской войны? И первым таким вот «ставропольским первогероем» (я так и назвал очерк о нем в своей книге «Улицы памяти») было принято считать Василия Баныкина…

Не знать этого имени в Ставрополе-Тольятти было, что называется, дурным тоном. Улица Баныкина появилась в волжском Ставрополе задолго до переноса. И перешла «на новое место» как бы по наследству. Сначала назвали небольшую улочку в частном секторе. А в 1967 году, в преддверии 50-летия Октября, именем Баныкина нарекли более перспективную, на взгляд городских властей, улицу Южную. Тогда же «баныкинской» стала городская больница. А на баныкинском доме, перенесенном из зоны затопления, появилась мемориальная доска с надписью: «В этом доме родился и жил… Зверски убит белогвардейцами 15 июня 1918 г.».

Почему именно Баныкин оказался столь чтимым? За какие заслуги? Только за то, что рано погиб, причем при совершенно непонятных обстоятельствах? Ведь ни одна из более-менее вменяемых версий о гибели Баныкина (загляните в Википедию, там есть и версия из моих «Улиц памяти») не подтверждает легенду, которую так лелеяла советская власть.

И вообще, вся его биография, хоть когда-то и подавалась в качестве примера размышляющим «делать жизнь с кого», с точки зрения сегодняшнего дня героической вовсе не представляется. Ибо – готов повторять снова и снова – в гражданской войне по определению не может быть героев.

Только в девяностые годы тольяттинские историки, в свое время преуспевшие в воспевании всевозможных «борцов за народное счастье», усомнились в истинной роли того же Баныкина. В 1994-м на одной из краеведческих конференций тольяттинский историк, впоследствии автор школьного учебника «Ставрополь-Тольятти: Страницы истории» Валентин Овсянников сообщил как великое откровение, что общепринятая версия о лидирующем влиянии большевиков на события в волжском Ставрополе после «падения царской монархии» в марте 1917 года – миф, и только. В уездном городе был создан и действовал Комитет народной власти, который возглавил Арсений Борисов.

– Мы об этом факте стыдливо умалчивали, – сетовал историк, – и говорили только о роли городского Совета рабочих депутатов во главе с фельдшером В.В. Баныкиным. Причем бездоказательно утверждали о его принадлежности к большевистской партии, хотя имелись косвенные доказательства, что Баныкин является членом партии эсеров с 1907 года. Но с другой стороны, надо учитывать и то, что любое упоминание о роли эсеров в положительном контексте было практически невозможно на страницах печати. Теперь перед нами стоит задача убрать идеологические наслоения и беспристрастным взглядом историка оценить те события и довести их до массового читателя…

Наследить в истории

Мысль о «позитивной роли эсеров», мягко говоря, спорна. На мой взгляд, дело даже не в том, к какой партии принадлежал Баныкин, а в том, какими путями-дорожками он шел во власть и какими методами действовал, дорвавшись до нее. Ни в советское время, ни в годы «перестройки и гласности» почему-то никто не возмущался тем, как проходило избрание «баныкинского» уисполкома на съезде Советов Ставропольского уезда. Съезд в Мелекессе, относившемся в ту пору к Ставропольскому уезду (ныне – Димитровград), проходил в начале марта 1918 года буквально под дулами красногвардейских пулеметов (отрядом командовал Николай Сунгуров). Об этом краеведы и живые еще участники тех «великих» событий не стесняясь, и даже с гордостью, рассказывали на страницах той же газеты «За коммунизм», которая беззастенчиво приводила цитаты из издаваемого баныкинским исполкомом листка под названием «Советское дело». По сути, Баныкин стал героем только за то, что на штыках красногвардейцев узурпировал власть, возглавив вооруженный переворот здесь, в Ставропольском уезде. На этих штыках он и продержался до июня, когда в Ставрополе высадился десант белочехов, успев за это время изрядно ограбить население земледельческого уезда.

Судя по многочисленным материалам из архивов, опубликованным в советских сборниках документов, именно Баныкин и его команда были проводниками грабительской продразверстки и бессудного «отъема» собственности в Ставрополе и селах уезда. Легенды о том, как лихо наш герой «отрезал кулацкие угодья, отбирал барские владения», как изощренно терзал «мироеда и захребетника», передавались из уст в уста, из поколения в поколение…

А после того, как крестьян обобрали до нитки, грянуло чапанное восстание, которое со средневековой жестокостью подавили красные каратели. А потом – страшное испытание «смертным голодом», как называл бедствие начала 1920-х легендарный ставропольский руководитель Александр Морозов. Этих потрясений с десятками тысяч жертв, возможно, и не было бы, не окажись «на передовой истории» таких вот «героев гражданской войны»…

И еще. Когда памятник «Борцам за свободу» «украшали» барельефом столь сомнительного исторического персонажа, а историки с умилением констатировали, что главная площадь района заняла бывшее поле, где когда-то зеленели озимые, – скажите, о каком коммунизме они мечтали, что строили? И что вообще можно построить на такой зыбкой почве?

—

Фрагмент репортажа со съезда Советов в Мелекессе в ставропольской уездной газете «Советское дело» от 24 марта 1918 года:

«Большой зал народного дома переполнен делегатами от сел, деревень. Преобладают солдатские шинели. Лишь на задних рядах да на хорах заметны шубы мелекесской знати. По рядам идут разговоры:

– Где большевики?

– Чай, Красная Гвардия будет?

– Пулеметы, бают, поставили.

На сцене появляются ставропольцы. В центре их тов. Баныкин. На бледном лице отпечаток утомления…

– А кто вы там такие? Кем созван съезд и для чего? – раздались голоса.

– Будет время, узнаете, – коротко ответил один из ставропольцев».

—

1958-й

12 марта – официально закрыт Кунеевский ИТЛ (Кунеевлаг) на строительстве Куйбышевской ГЭС.

В тот же день гидроузел посетил тогда еще «просто» секретарь ЦК КПСС Леонид Брежнев. Газета «Гидростроитель» 15 марта 1958 г. писала о митинге по этому поводу: «Партия высоко ценит ваш труд», – говорит Л.И. Брежнев рабочим»… «Партия может на нас положиться», – заявили гидростроители».

1 мая – демонстрация трудящихся в Ставрополе впервые прошла на площади Свободы.

23 июня – постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР о создании Куйбышевского завода синтетического каучука в Ставрополе.

9-10 августа – принятие Куйбышевской ГЭС в эксплуатацию. Приезд правительственной делегации во главе с Никитой Хрущевым. Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении Куйбышевгидростроя орденом Ленина. Указы о присвоении 25 строителям и монтажникам КГС звания Героя Социалистического Труда (электросварщик Алексей Улесов получил вторую золотую медаль «Серп и молот» Героя Соцтруда) и награждении орденами и медалями 5080 строителей. 10 августа Куйбышевская ГЭС стала называться Волжской гидроэлектростанцией имени В.И. Ленина.

22 августа – при обсуждении перспектив городского электротранспорта Ставропольский горисполком принял решение о развитии трамвайного сообщения. Впоследствии от этой идеи отказались – «победил» троллейбус.

20 сентября – на площади Свободы открыт ДК имени Ленинского комсомола, ныне здание муниципального Театра кукол.

26 октября – открыт памятник «Борцам за свободу» с барельефами ставропольчан Василия Баныкина, Евгения Никонова, Василия Жилина, Виктора Носова. В 1975 году памятник был реконструирован.

13 ноября – в ознаменование 40-й годовщины ВЛКСМ Комсомольский клуб переименован в Клуб имени 40-летия ВЛКСМ, улица Речная в пос. Шлюзовом – в ул. Носова, ул. Флотская – в ул. Никонова, ул. Клиническая в новом Ставрополе – в ул. Жилина.

Сергей Мельник