Новое прочтение
Ставропольский уездный исполком. Ставрополь, весна 1918 года. Первый справа – Павел Шлютов, рядом вполоборота – Василий Баныкин.
Не очень богатый юбилеями, год 1968-й был довольно урожайным на события. В том числе трагические. Загадочная гибель первого космонавта Земли Юрия Гагарина, зверства американцев во вьетнамской деревне Сонгми, ввод советских войск в мятежную Чехословакию…
Как это: не богат юбилеями? – возмутится читатель. А 50-летие ленинского комсомола, которое в Советском Союзе, от Москвы до окраин, отмечалось не менее помпезно, чем годом ранее годовщина Октябрьского переворота? Тем более на фоне чехословацких событий, которые подавались советской пропагандой как жалкая попытка реванша со стороны «недобитых белогвардейцев», в том числе белочехов (а в истории волжского Ставрополья есть связанная с ними страница). Это сегодня понятно, что произошло в 1968-м в Праге, а тогда полосы газет заполонили публикации записных «корифеев» советской исторической «науки» и местных краеведов о «героях» гражданской войны.
Понятно, этот вал материалов продолжил тренд предыдущего юбилейного года. Ведь «печкой», от которой было принято плясать в ту пору, считался овеянный легендами 1917 год.
«Слушайте, товарищи потомки…»
– не раз вспоминали в 1968-м строки из поэмы «Во весь голос» покойного Владимира Маяковского, удостоенного к юбилею премии Ленинского комсомола наряду с живыми и здравствующими деятелями культуры. Впрочем, мы привыкли к тому, что награды находят героев даже через много десятилетий. И потом, в каждую эпоху, у каждого поколения – свои герои.
Я еще не раз вернусь к теме, которую десятилетиями так искусно фальсифицировали тольяттинские историки, – о так называемом «установлении советской власти» в Ставропольском уезде. Мимоходом уже касался ее в одной из публикаций этого проекта, вспоминая события, связанные с «правлением» Василия Баныкина. И конечно, ничуть не верю в версию, которая при советской власти считалась официальной – о том, что убили его «кровавые» белочехи, захватившие Ставрополь 15 июня 1918 года.
Местные краеведы даже находили «свидетелей» расстрелов «советских и партийных работников». Взять, например, статью Александра Галанина (Потомки их не забудут // За коммунизм. – 1968. – 28 сент.). Со ссылкой на «очевидцев» автор сообщил читателям: в конце сентября 1918 года, прежде чем оставить Ставрополь под натиском красноармейцев – Железной дивизии под командованием Гая, «белогвардейские бандиты расстреляли в сосновом лесу» по дороге из Ставрополя в Васильевку семь человек «за то, что они сочувствовали Советской власти». Галанин призывал создать мемориальный сквер в память о «невинных жертвах», но в Тольятти он так и не появился.
Но не всё и не везде так «запущено». В Мусорке, например, сельские активисты до сих пор ухаживают за захоронениями местных «борцов за советскую власть». Один из них – первый председатель Мусоркского волостного и член Ставропольского уездного исполкомов Гаврила Сорокин. Когда пришли белочехи, он подался в леса партизанить и преуспел в этом деле, став, понятное дело, лакомой мишенью для белых. Как говорили между собой сельчане, Сорокина арестовали, когда он появился в селе. Свидетелем расстрела партизана якобы был мусоркский мальчишка Яков Мирсков, в будущем известный ставропольский краевед. Его заметку «Первый председатель» публиковала тольяттинская газета «Гидростроитель» (16 ноября 1967 г.).
– Когда воинская часть двадцать четвертой Симбирской «Железной» стрелковой дивизии и партизаны выбили белых и белочехов из села, ребятишки первыми показали, где зарыт Сорокин, – пишет Мирсков. – Всей волостью перенесли прах в Мусору… Колыхалось Красное знамя. Речи выступавших были короткими и понятными для всех. Люди клялись биться за Советскую власть… Заиграли шесть медных труб «Вы жертвою пали…». С обнаженными головами пели скорбную революционную песню крестьяне, партизаны и красноармейцы. Было слышно, как напевно играл на своей скрипке слепой музыкант Никифор Сазанов. И встал над братской могилой обелиск, и до сей поры стоит как символ мужества и бесстрашия борцов за Советскую власть…
Вот только долго, очень долго приходило осознание – а за что, собственно, боролись?
За что боролись?
Александр Тураев, секретарь ставропольского райкома ВЛКСМ. Ставрополь, 1937 год. Из кн.: Ставрополь на Волге и его окрестности в воспоминаниях и документах (авт.-сост. В.А. Казакова, С.Г. Мельник. – Тольятти: ГМК «Наследие», 2004).
Отец Якова Георгиевича Мирскова был первым председателем знаменитой в свое время коммуны имени Розы Люксембург. Уже первые шаги этой общины нового типа («воспетой» даже советскими классиками – в частности, Александром Неверовым в его путевых очерках) впечатляют. Вот, например, заметка из газеты «Волжская коммуна» от 22 октября 1919 года:
– В начале года сего в селе Мусорка Ставропольского района соорганизована была коммуна «Роза» с числом в 90 человек. Коммуна общими силами засеяла 35 десятин ржи, но к уборке хлеба в коммуне осталось 10 трудоспособных женщин и всего 5 мужчин: трое ушли добровольцами, а шестерых мобилизовали в Красную Армию. К тому же коммуну постигло большое несчастие: из 12 лошадей – 11 заболели сапом. В настоящее время хлеб стоит в поле – убрать его на больных лошадях мы не в состоянии, а мусоркские кулаки, видя это, злорадно ухмыляются. Коммуна несколько раз обращалась к уездной и даже губернской власти с просьбой о помощи, но в ответ – молчание, как воды в рот набрали. Находясь в таком тяжелом положении, коммунары пали духом и поддержать их некому…
Вообще, сегодня многое, очень многое требует нового прочтения.
Так, например, 1 ноября 1967 года в газете «За коммунизм» появилась статья редактора этого издания еще в бытность его «Большевистской трибуной» Михаила Любославова о «первом уездном комиссаре финансов» в баныкинском исполкоме Павле Шлютове. «Простой рабочий человек стал комиссаром, – не без гордости за земляка писал автор. – Ему поручили ведать советскими финансами. П.С. Шлютов – столяр-краснодеревщик по профессии. Ни опыта, ни специальных знаний в финансовом деле. Но раз партия поручает – надо делать. Для народа». И дальше рассказ о том, как комиссар рулил городскими финансами: «обкладывал буржуев контрибуцией и таким образом пополнял за счет мироедов, не знавших труда, советскую казну».
С захватом Ставрополя белочехами Шлютов пробовал скрываться, но в итоге был арестован, помещен в самарскую тюрьму, а осенью вместе с отступающими частями армии Колчака этапирован в Сибирь. Как писали – без ссылок на источники – местные «историки советского периода», он стал «узником «поезда смерти, замученным белогвардейцами».
Шлютова в Тольятти чтят как героя – недаром в Тольятти есть улица, названная его именем. Есть и улица генерал-майора Дмитрия Карбышева, принявшего мученическую смерть в нацистском концлагере Маутхаузен. Как сообщил известный тольяттинский краевед – кстати, уроженец Ташлы – Александр Тураев («За коммунизм», 20 февраля 1970 г.),
он тоже имеет прямое отношение к истории наших мест. К началу гражданской войны, в которой Карбышев воевал на стороне красных, он уже был признанным специалистом по созданию фортификационных сооружений. «В октябре 1918 года белочехи и белогвардейцы были отброшены от Волги, – читаем в газетной заметке. – Но окончательно враг еще не был разбит. Следовало подготовить реку к обороне. В этой работе активное участие принимал Д.М. Карбышев. По заданию командования Восточного фронта он в исключительно короткий срок, за 8 дней, пользуясь одной десятиверстной картой, рекогносцировал берега Волги в оборонительном отношении от Тетюш до Сызрани».
По воспоминаниям сослуживцев, отличился Карбышев и при подавлении чапанки – знаменитого антибольшевистского крестьянского восстания в Ставропольском, Сызранском и соседних уездах. Советские историки пытались представить чапанное восстание как некий беспочвенный «кулацкий мятеж», хотя главной причиной его было недовольство крестьянских масс грабительской политикой продразверстки. И для них было ценно, что «Д.М. Карбышев принимал непосредственное участие в подавлении кулацкого мятежа». И приводится рассказ о том, как лихо он воевал против «чапанов» в Мусорке…
С высоты пройденного
Если резюмировать с сегодняшних позиций, тогда, в марте 1919 года, была предпринята карательная экспедиция до зубов вооруженных регулярных частей Красной Армии против безоружных поволжских крестьян, завершившаяся массовыми казнями. «В былые времена» это казалось доблестью, сегодня же подобные страницы в биографиях стараются не афишировать…
В свое время я был первым, кто опубликовал строки из доклада Ленину командарма 5-й армии Восточного фронта Михаила Фрунзе от 18 марта 1919 года: «При подавлении движения убито, пока по неполным сведениям, не менее 1000 человек. Кроме того, расстреляно 600 главарей и кулаков». Председатель Самарской ЧК Марк Левитин называл цифры побольше: 4240 убитых, 625 расстрелянных, 6210 повстанцев (разумеется, «бандитов») арестовано. Итого, говоря прямо и откровенно, военным языком, «безвозвратные потери» – более одиннадцати тысяч крестьян стали жертвами только одного, сравнительно небольшого эпизода гражданской войны…
Нет более абсурдной и бесчеловечной войны, чем гражданская. И я не сомневаюсь, что жестокостью «славились» оба противоборствующих лагеря – и красные, и белые. Но…
Первым мужем моей бабушки по матери был человек, судьба которого чем-то схожа с биографией Гаврилы Сорокина. Партизанил, был арестован и расстрелян колчаковцами. На кладбище – присмотренная могила и памятник красному партизану Илье Андреевичу Рубану.
Казалось бы, кто, как не я, должен быть предвзятым в вопросе «за кого ты – за красных или за белых», который по сей день, спустя столетие после тех событий, не уходит из повестки. Но сегодня, когда вскрылось столько неизвестных прежде фактов из истории России XX века, я соглашусь с выводом выдающегося российского историка Сергея Мельгунова, который процитировал в одной из своих давних публикаций (Первоисточник // Столица. – 1991. – № 20. – с. 43-46): «Я не избегаю характеристики белого террора, – писал он уже в эмиграции. – Я допускаю, что мы можем зарегистрировать здесь факты не менее ужасные… Но нельзя пролить более человеческой крови, чем это сделали большевики, нельзя себе представить более циничной формы, чем та, в которую облечен большевистский террор… Это система планомерного проведения в жизнь насилия (выделено мною. – Авт.), это такой открытый апофеоз убийства, как орудия власти, до которого не доходила еще никогда ни одна власть в мире…»
Разве не так?
1968-й
На 1 января в Тольятти проживало 175 тысяч человек.
19 января – из публикации в тольяттинской газете «За коммунизм»: «78 тысяч центнеров рыбы в год – такова предполагаемая мощность рыбоводческого хозяйства в районе Сусканского залива, которое сооружают работники Сусканского строительного управления Гидромеханизации. Часть залива уже перекрыта от моря и с помощью мощных насосов осушена. На этом месте механизаторы ведут земляные работы для увеличения зеркала будущего пруда. С наступлением лета воды его примут первых новоселов».
27 марта – близ города Киржача Владимирской области во время тренировочного полета на самолете МиГ-15 погибли первый космонавт Юрий Гагарин и летчик-инструктор Владимир Серёгин.
5 апреля – публикация в газете «За коммунизм» о старте первого в Поволжье производства карбамида на Куйбышевском азотно-туковом заводе в Тольятти.
Ночь с 20 на 21 августа – в целях сохранения установленного после Второй мировой войны режима в социалистической Чехословакии в страну вошли советские войска. 25 августа на Красной площади в Москве состоялась акция протеста против вторжения.
28-29 сентября – в районе кордона «Колоды» (Каменная Чаша) прошел первый фестиваль авторской песни памяти Валерия Грушина.
26 октября – с космодрома Байконур стартовал космический корабль «Союз-3» с Георгием Береговым на борту.
1 ноября – по итогам конкурса на лучшее название нового вазовского автомобиля выиграли «Жигули».
2 ноября – тольяттинская газета «Гидростроитель» публикует постановление о присуждении премии Ленинского комсомола поэту Владимиру Маяковскому…
Сергей Мельник
