Юбилейный шквал
И как, скажите, опять не вспомнить Маяковского. В 1970-м все советские люди – от Москвы и до окраин, от мала до велика – «чистили себя под Лениным», который и к своему 100-летнему юбилею позиционировался «живее всех живых». В отличие от его политического «визави» Александра Керенского, тихо скончавшегося в том же году в эмиграции. Так тихо и бесславно, что удостоился всего лишь пары блеклых полуязвительных строк на своей родине…
«Когда был Ленин маленький…»
Рифмованные тексты о Володе Ульянове, которые мы учили к детсадовским утренникам, прочно засели в наших вместительных детских головах. И диву даешься, когда узнаешь, что пряталось за кадром. Я даже не о мемуарах самарского марксиста-кругосветчика Алексея Белякова или коменданта Кремля Павла Малькова, в которых наш «самый человечный» предстает таким, каким он был на самом деле. И конечно, нужно было очень постараться, чтобы сделать из него идеального идола.
Перечитываю письма известного тольяттинского детского писателя и мастера корневой скульптуры Виктора Балашова, в которых он сообщает, сколько замечательных проектов талантливейших авторов на годы «отшвырнул юбилейный шквал», и впадаю в грех уныния…
«Жить становится труднее год от года, независимо от степени таланта, работоспособности, – пишет Виктор Сергеевич брату в Москву 17 февраля 1970 года. – Создается совершенно идиотское положение: газеты стонут – нет на прилавках детской литературы, правительство выносит специальные постановления о ней… а печататься невозможно. Недавно получил нового пинка: вслед за книжкой в «Советской России» юбилейный шквал отшвырнул мой сборник в Куйбышеве на целый год… Печатаются сейчас, как и в Китае, только «актуальные» вещи, т. е. где темы – «ура!» и «Да здравствует!»…
Тем временем именно в начале 1970-го ставропольчане-тольяттинцы, простите уж за тавтологию, во всеуслышание услышали это имя – Виктор Сергеевич Балашов. Талант – он ведь «трудом громаду лет прорвет», так было и в этом случае. Немолодой уже – ровесник февральской революции, с именем и, как нынче говорят, бэкграундом – член Союза писателей СССР с 1965 года, чьи произведения издавались к тому времени в Москве, – Балашов буквально ворвался в тольяттинскую культурную повестку. Без преувеличения, на его книгах выросло не одно поколение ставропольчан и тольяттинцев.
«Волшебник страны Корневии»
К перу писателя (и вновь респект Маяковскому!) Балашов «приравнял» резец скульптора.
Первым в его мастерскую заглянул журналист Николай Васильев (к слову, один из талантливейших местных поэтов). А поводом для публикации стала книжка «Конец грозного Фу», вышедшая накануне в издательстве «Малыш» невероятным по сегодняшним меркам тиражом – 200 тысяч экземпляров.
К тому времени «за плечами» автора было уже два десятка книжек с его участием, в том числе десять – лично его. С советских прилавков книги уходили влет, и этот тираж тоже. И никто бы даже не удивился в то время (ну как забыть эпоху тотального «планово-экономического» дефицита), что сам автор легко мог остаться без необходимых любому автору дарственных экземпляров – что его, судя по переписке с братом-москвичом, беспокоило. Но через восемь месяцев после выхода из типографии «Фу» добрался-таки и до Тольятти, и конечно, событие это не могло остаться незамеченным местными журналистами. Тем более что героев этой замечательной книжной истории можно было буквально потрогать руками.
– Книжка иллюстрирована не совсем обычно: здесь не рисунки, а фотографии корневых скульптур, тонко и проникновенно оформленные художником, – читаем восторженный репортаж Николая Васильева «Волшебник страны Корневии» («За коммунизм», 17 января 1970 г.). – Изящная, гибкая Жирафа, зубастая Горилла, Зайчишка, бульдог Задира, Барбос, Такса и Волк-инвалид, Олененок и Верблюд, Змей-Горыныч и Баба-Яга… Все эти персонажи сделаны из древесных корней… Их пробудил к жизни беспокойный, вдумчивый и вдохновенный художник, – явно очарован «миром лесных существ, фантастических, неповторимых» автор газетной заметки. – Значительную часть произведений Балашова занимает сатира. Вот, например, Собака-лакей, угодливо выгнувшая спину, Осел со скрипкой, «Первый парень на деревне», ожесточенный критик. И наконец, серия скульптур, вскрывающая общественное зло – хулиганство: «Выхожу один я на дорогу», «Шумел камыш…»
Все эти творения были отмечены дипломом Всероссийской выставки «Природа и фантазия».
«Соавтор – природа»
Балашов тем временем строил новые планы.
«Книжку, подобную «Фу», планирует сделать и областное издательство, где затея оформить таким образом художественный фотоальбом очень понравилась. Иллюстрации только будут цветными, а объем книжки значительно больше», – пишет Виктор Сергеевич брату в декабре 1969-го. «Но появится на свет она лишь только через три года – таковы нонешние темпы нашей полиграфии», – добавляет он в письме от 17 февраля 1970-го.
Так и вышло в итоге. Счастливее оказалась судьба телепроекта, над которыми Балашов в то время увлеченно работал, – цветного фильма «Лесная фантазия», «где все роли играют на фоне Жигулей мои корневые чудища». Опасения автора, что в юбилейный ленинский год премьера не состоится, оказались напрасными (правда, сценарий пришлось переписывать трижды).
Съемки начались в августе 1970-го и продолжались даже в отсутствие автора сценария и «главного Лешего»: в стране разразилась эпидемия холеры, и Балашов оказался «невыездным» в Доме творчества Союза писателей в Крыму, куда вырвался отдохнуть впервые за десять лет напряженной работы без отпусков и выходных…
В том же 1970 году в городской газете стали появляться публикации самого Балашова: короткие рассказы и сказки, письма в защиту природы, рецензии на спектакли народного театра под руководством Юрия Клавдиева.
В заметке «Соавтор – природа» («За коммунизм», 7 февраля 1970 г.) художник рассказал, что увлечение корневой скульптурой созрело не сразу.
– В скульптуре отдал я дань глине и пластилину, занимался резьбой по дереву и камню, пока не открыл безграничные пластические богатства в обычном иссохшем корне дерева, – пишет он. – Все изображенные здесь фигурки – дары леса, все выполнены в соавторстве с природой. Изумительный соавтор! Иногда природа предлагает почти законченное творение. Чаще тему выбираю я сам и по частям выискиваю в лесах то, что заранее сложилось в воображении. Случается, рад бываешь и такой находке, как заготовка для головы лося, или специально разыскиваешь в чаще когтистую лапу дракона. Так в соавторстве с природой сделали мы более сотни скульптур…
«Меченый»
– так, автобиографично, назвал Виктор Сергеевич Балашов один из своих рассказов…
В начале века, когда я готовил сборник его произведений («Избранное: Дневники, письма, повести и рассказы / под общ. ред. С.Г. Мельника. – Тольятти: Фонд «Духовное наследие», 2002), вдова маэстро Галина Ивановна с ходу назвала только три имени – людей, чьи воспоминания она хотела бы увидеть в книге. Охотно согласились все трое: писатель и кинематографист, летописец славного «Куйбышевгидростроя» Евгений Астахов, талантливый тольяттинский журналист Анатолий Шаврин и художник по дереву Алексей Плаксин…
В самом деле, немногие могли гордиться близким знакомством с Виктором Сергеевичем. Мало кого он дарил дружбой. А некоторые и сами старались держаться подальше: дружить с Балашовым – «социально далеким» выходцем из дворянской семьи, сыном репрессированного, бывшим узником нацистского концлагеря, – и потому находящимся в зоне неослабного внимания «одного недоброго ведомства», как говорил сам Виктор Сергеевич, – было, мягко говоря, небезопасно.
Думаю, именно этот печальный опыт во многом определил его выбор: как и многие наши талантливые соотечественники, он «подался» в детскую литературу – от больших проблем. Так, во всяком случае, я ответил на вопрос читателей тольяттинской библиотеки имени В.С. Балашова, когда в феврале 2017 года мы собрались отметить 100-летие со дня рождения волшебника страны Корневии.
…А потом был парк. Точнее, целая эпоха парковых «див», «чудищ» и «уродцев», как любовно называл их Балашов в своих письмах. Он по-бурлацки впрягся в эту работу. Несмотря на скудное финансирование, на отсутствие гарантий – он искренне хотел подарить городу праздник.
Балашовская «галерея» в городском парке – пожалуй, самое яркое впечатление детства моего и моих ровесников. На сказочный островок в Центральном парке Тольятти валили толпы паломников. О том же, чем закончилась эта история, тоже не грех напомнить. В свое время.
—
1970-й
На 15 января, согласно переписи, в Тольятти проживало чуть более 250 тысяч человек.
29 января в Тольятти получил наименование Московский проспект – как дань уважения и благодарности работникам Главмосстроя, которые интенсивно застраивали новые кварталы Автозаводского района.
16 апреля – в Федоровке переулок Лесной решено переименовать в переулок Лобачевского. В Ульяновске открылся Ленинский мемориал, в Риге – мемориальный Музей красных латышских стрелков. В Вене начались переговоры СССР и США об ограничении стратегических вооружений.
19 апреля – с конвейера ВАЗа сошел первый автомобиль.
22 апреля – в Советском Союзе отмечается 100-летие со дня рождения Владимира Ульянова-Ленина.
28 мая – решение о наименовании Приморского бульвара в Тольятти.
25 ноября – в публикации в газете «За коммунизм» учитель, краевед, почетный гражданин Тольятти Александр Тураев предложил соорудить «величественный» памятник с вечным огнем, пантеоном, скульптурами и барельефами, именами погибших в годы гражданской и Великой Отечественной войн.
18 декабря – в городской газете публикуется решение Тольяттинского горисполкома: «В связи с исполняющимся 18 декабря 1970 года пятидесятилетием со дня рождения Героя Советского Союза Евгения Никонова и учитывая ходатайство рабочих и служащих Тольяттинского судоремонтно-механического завода… установить мемориальную доску на улице, носящей его имя, в поселке Ново-Шлюзовом».
21 декабря – решением Куйбышевского облисполкома дом по адресу: проезд Репина, 8 в Центральном районе Тольятти (в волжском Ставрополе, еще до переноса из зоны затопления Куйбышевским водохранилищем, был известен как «дом Буянихи») включен в реестр памятников областной значимости. Художник Илья Репин останавливался в этом доме во время путешествия по Волге летом 1870 года.
—
Балашов Виктор Сергеевич (19 февраля 1917, г. Пенза – 22 ноября 1984, – г. Тольятти). Окончил строительный рабфак, учительские курсы при Пензенском педтехникуме по специальности русский язык и литература, Загорский учительский институт.
Из автобиографии: «С началом Отечественной войны меня призвали в строительный батальон. Копал противотанковые рвы на Украине. В июле сорок второго года наш батальон, вооруженный одними лопатами, оказался в окруженье. На собственном опыте довелось мне испытать, что значит фашистский концлагерь, изведал вес шахтерской кирки и лопаты».
Организатор антифашистского подполья в неволе. В апреле 1945 года освобожден американцами вместе с узниками лагеря для умирающих военнопленных Хемер (земля Северный Рейн-Вестфалия). Прошел фильтрационный лагерь СМЕРШ, затем служил в советской оккупационной зоне в Германии.
С 1954 года работал на строительстве Куйбышевской ГЭС. Автор нескольких сборников детской прозы, повести «Команда бури» (1959), романа «Твой в мире след» (1965) и др., более пятисот корневых скульптур. Работы В. Балашова по сей день украшают холл правительственного санатория «Волжский утес», экспозицию Калининградского художественного музея, хранятся в частных коллекциях.
—
«Вот он сидит в своей маленькой мастерской, этот волшебник страны Корневии. Вместо волшебной палочки у него тисочки, долота, пилочки, скальпель, напильники, рашпили, сверла, дрель… Под его умелыми руками из добытых в многочисленных путешествиях корней различных деревьев и кустарников рождаются удивительные, порой фантастические фигуры зверей и зверушек, людей и русалок. Таких фигур теперь уже около 150. Материал для них Балашов привез из Забайкальской тайги, из пустыни Каракум, с гор Тянь-Шаня, где он вместе со звероловами ловил снежного барса, с подмытых берегов Волги. Где только не побывал и что только не пережил этот увлеченный человек в поисках своих заготовок!»
Н. Васильев. Волшебник страны Корневии // За коммунизм, 17 января 1970 г.
Сергей Мельник
