Убери сенцо до Прокла, чтобы не замокло

21 июля – летняя Казанская

«Пришла Казанская – у мужика на этот день жизнь, как цыганская». Ну, то бишь праздная. В страдную пору и по воскресеньям мужики в поле работали. Но не на Казанскую! Причем праздновали «на сухую». Не то что на осеннюю Казанскую-то, когда (по окончании страды-то) дня два, а то и все три отрывались. А на летнюю нельзя: какой ты завтра наутро работник с похмелья – не умеем мы вон, как те же немцы, помаленьку-то!

Косьба косьбой, жнитво жнитвом, а как на голый трудодень прожить-то было? Самим-то взрослым – уж Ты Господи! А детишек-то в школу готовить надо, одевку-обувку покупать, учебники.

Выручали селянина поле и лес. Сначала поспевали полевая клубника и лесная земляника, потом черемуха, малина, ежевика, лесные яблоки. А осенью шли грибы – грузди и волнушки-волжанки. Вставали рано-рано, чтоб по холодку прийти в Ширяевские луга (в семи километрах от села!). Уже начиная с семи лет матери брали нас с собой по ягоды. И пока ведерко не наберешь, о возвращении домой и не думай. А жары в те поры каждый год стояли неимоверные, а мошкары над тобой, бывало, целый рой. Черемуху в холодке собираешь, мошкары нет в лесу, но зато комары заедали. Лесные, они крупные. Рубашку или штаны им прокусить – плевое дело.

Но собирать ягоды полдела, полбеды для пацана. А вот ежели матушка снарядит тебя вместе с соседками в Самару торговать ими, вот мука-то мученическая! До сих пор помню, как было совестно стоять с корзиной ягод перед самарскими отроковицами и девицами-покупательницами!

Это только потом, как уже в армии отслужил, я стал положительно (а случалось, иной раз даже и полагательно) к самаряночкам-то относиться. А тогда на базаре-то они зело злили меня своими язвительными подковырками: «А где это ты такие мелкие набрал?», «Ой, а мятые-то какие! Ты что, сидел, что ли, на них, пока вез сюда?».

Но мы не в обиде на свое детство. Находилось время на развлечения и на игры. Но зато уже с детства было чувство собственного достоинства: все-все для школы – и одежду, и обувь ты сам себе заработал. Цену деньгам не понаслышке знали.

25 июля – Прокл – великие росы

«На Прокла поле от росы промокло». Советец селянину на сей день из Месяцеслова: «Убери сенцо до Прокла, чтобы не замокло».

Уборочная страда в самом разгаре. Ох, и жаркое это было время в колхозах сосново-солонецкого района в мои молодые годочки! Наш клуб на это время становился общежитием. В него поселяли присланных из города на подмогу колхозникам молодых – не замужних и бездетных – работниц с куйбышевских, жигулевских, зольненских промпредприятий и строек. Ну и, конечно же, студенток институтов и техникумов (парни-студенты у меня в памяти почему-то не запечатлелись…).

И вот вся эта голосистая орава орудует на току! О, этот зернопульт, эта ненасытно-прожорливая «механизьмина»! Чуть только сбавили темп насыщения его зерном (струя вылетающего из него очищенного зерна сразу же это покажет) – и от тех, кто набивает зерном мешки, сразу же возглас, обращенный к тем, кто орудует лопатами на другом конце зернопульта: «Эй! Заснули там?!».

Если бы заковыристые шутки парней и девичий смех радостно-заливистый каким-то чудом материализовались бы, то над током и во время работы, и во время обеда день-деньской стояло бы густое, как молоко, белоснежное облако юношеской радости и беззаботности!

Надо сказать, местные наши красавицы были не в восторге от нашествия горожанок – особ более свободного поведения, нежели они. И такое вот разделение по вечерам в клубе наблюдалось: наших парней неодолимо тянуло к «пришелицам», а ихних – к нашим скромницам…

Спать доводилось мало, но на работе это не отражалось. Молодость! Это вот на старости лет чуть что – и ко сну клонит, а тогда… А еще вот что, видимо, сказывалось: кормили нас на полевом стане, что называется, от пуза. Суп с мясом (кусок мяса в нем чуть ли не в полкулака), каша со скоромным маслом или с салом (свежим). Как сейчас помню, наши соработницы и сотрапезницы что-что, а растолстеть отнюдь не опасались, как нынешние неженки. Работа на току, она, брат, ого-го как славно выправляла девичьи тела.

А к тому же, если у кого и завязалась жиринка в девичьем теле, так она этим же вечером и растрясалась на танцах. Они, горожанки-то (по роду-племени исконные селянки) не только танцевать, они и сплясать горазды были!

Раздел ведет Анатолий Солонецкий