«Наградной» протез выбросил через неделю

Житель Выселок, инвалид и боевой ветеран Афганской войны Юрий Вдовин отправился ловить «Панджшерского Льва», беспощадного главаря душманов, прямиком с Мамаева кургана, зачитав в декабре 1983-го присягу у подножия монумента «Родина-мать». В канун Дня защитника Отечества орденоносец признался «Ставрополю-на-Волге»: он до сих пор сомневается, что смертельную западню для него подготовили головорезы Ахмада Шаха Масуда, а не… свои.

К нам в район Юрий Алексеевич переехал недавно. Чтобы начать новую жизнь. За свои 58 лет уже и не помнит, какая она по счету. Зато в памяти навсегда и кровью отпечаталось майское утро 1984 года, когда судьба, пусть и злодейка, впервые дала советскому солдату возможность жить с нуля, будто и не было прошлого.

«Присягнули и здравствуй, Афган»

Простой деревенский парень призвался в армию из села Большое Игнатово, затерянного в лугах Мордовии. А встретились мы с Вдовиным здесь, в госпитале ветеранов войн при Ставропольской ЦРБ. Между ними в биографии военного связиста записаны Волгоград, Панджшерское ущелье, Баграм, Кабул, Ташкент, Ленинград… И только в Выселки наш собеседник приехал по своему желанию:

– Такие важные даты сейчас… 35-летие вывода советских войск из Афганистана, День защитника Отечества, а я тут. Старые раны не дремлют… Ни к чему подробности, скажу так: начиная с 11 мая 1984 года, когда чудом остался жив, и до конца дней для меня любое посещение больницы – плановое.

Осенью 1983-го юношу вместе с двумя земляками отправили под Волгоград в «учебку»: на стрельбы и получить военно-учетную специальность.

– Окончил месячные курсы механиков-водителей. Но никаких полугода подготовки, как положено, не было! Сразу отвезли на Мамаев курган. До этого видел «Родину-мать» лишь мелкой маркой в школьном учебнике. Помню, сильно впечатлился, настолько она огро-о-омная! Торжественная обстановка, вокруг ветераны Великой Отечественной – «в добрый путь, сынки». Присягнули, вещмешки на плечи и – здравствуй, Афганистан… – рассказывает Юрий Вдовин.

«Царандойцы», хитро щурясь…

Отправка в горы Центральной Азии не стала сюрпризом:

– Знали, что там война. Слышал разговоры и до армии, и в Волгограде обсуждали. Надеялись, сразу в бой не кинут, дадут обстреляться. Первой неожиданностью стала точка на карте, куда приехали. Панджшерское ущелье – одно из самых труднодоступных мест в мире, где живут люди. Вместе с нами стояли регулярные войска афганской республики – Царандой, сторонники официальной власти. Наши союзники в борьбе с моджахедами считались своими. «Царандойцы», хитро щурясь, тут же дали понять: «Панджшер вот уже 500 лет никому не сдавался».

И Вдовин запомнил. Как по сей день помнит и второе удивление:

– Должность водителя считалась блатной. За руль сажали тех, кому скоро на дембель. А меня назначили старшим радиотелефонистом. Подтащили рацию размером с холодильник. Сказали: «Нажмешь вот здесь и кнопку слева, с остальным разберешься по ходу службы». А ничего, что я не обучен? И, выдохнув полными легкими, ответили: «Нормально. Нас, видимо, всех тут и собрали по этому принципу…»

Брали дань апельсинами

Ветеранов Афганской войны часто спрашивают о контактах с мирными жителями. Мол, постоянно возникали конфликты, чуть отвернешься – и местные, включая женщин и детей, готовы воткнуть нож в спину. А седой приветливый пастух днем, после заката солнца мог подняться из долины в пещеру и взять в руки снайперскую винтовку. Юрий Алексеевич описал взаимоотношения с аборигенами так:

– Я не был свидетелем таких историй. К нам, советским пацанам, они не проявляли прямой агрессии. Но да, при встрече смотрели искоса, взгляд настороженный, исподлобья. Так и в нашей армейской семье не обходилось без урода. А особенно среди афганцев-союзников из Царандоя. Могли остановить местных на посту для проверки документов. Заодно и «подозрительный» груз конфисковать. Знаете, какой? Апельсины, мандарины, другие овощи-фрукты, которые сельчане везли с плантаций на рынок.

Полгода службы Вдовин провел в караулах по всему Панджшерскому ущелью. И круглосуточно эти точки обстреливались с окрестных гор. Снаряды ложились то тут, то там, под ноги нашему радиотелефонисту. Сам он, казалось, родился в рубашке и лишь помогал эвакуировать раненых и убитых. Хотя понимал, что впереди еще полтора года службы и долго так продолжаться не может:

– Погибли мои земляки из Мордовии, с которыми вместе призывались. Те двое, с кем отправились в Волгоград, с кем плечом к плечу давали присягу под бетонным мечом «Родины-матери», с кем прилетели в Панджшер. И вдруг, ночь-полночь, прибегает командир, снимает нас с блокпоста. Прыгаем в «вертушку» и приземляемся в Кабуле, столице Афганистана. Нам быстро «рисуют» ситуацию, ставят задачу – и вперед, в рейд по абсолютно незнакомой местности…

В пещеру «Панджшерского Льва»

В тот весенний день 1984-го советские войска предприняли вторую попытку поймать главаря моджахедов Ахмада Шаха Масуда. С начала войны он прославился не только особой жестокостью к шурави, как бородачи называли любого гражданина СССР. Еще и тем, что, будучи аборигеном, знал в горах каждую тропку, щель, пещеру. Разведка ежемесячно докладывала о его местоположении, однако в последний момент тому всегда удавалось скрыться. А 11 мая донесли: на этот раз – «верняк».

– Нас предупредили, что местность простреливается. Я обеспечивал связь группы. Двигались короткими перебежками, как зайцы, от камня к камню, от ямки к ямке. Боялся нападения с гор или сверху, а внезапно наступил на мину… – роковой день Вдовин помнит, будто вчерашний. – Подбросило, отлетел, упал. В голове шум, в глазах белая пелена. Думал, вот и конец. Следующая мысль: раз шумит, значит, живой. Не знаю, сколько пролежал под камнем до того, как зрение вернулось. Приподнял затылок и вижу – а ноги-то нет…

Звериная доза промедола

Помощь пришла быстро. Сослуживцы затащили Юрия Алексеевича в «таблетку» (медицинский уазик на языке военных. – Прим. ред.) и, лавируя наугад по минному полю, козьими тропами довезли до единственной площадки, куда мог приземлиться вертолет:

– Говорят, кровь хлестала фонтаном, но сам не видел. В «таблетке» вкололи звериную дозу промедола, он не дает центральной нервной системе реагировать на болевые импульсы. И всю дорогу ребята в шесть рук тянули на себя жгуты, чтобы остановить кровотечение. Ближайший медсанбат в провинции Баграм. Боялись, что я не дотяну из-за такого количества потерянной крови. Там сделали первую операцию.

Стабилизировав состояние бойца, вместе с другими ранеными той же «вертушкой» его отправили в Ташкент. И…

– Что-то пошло не так. Врач крикнул пилоту: «Не довезем!..» А пролетели уже полпути. Летчик принял решение экстренно садиться в Кабуле, – добавил Вдовин. – Там вторая операция. И позже, когда таки добрались до Узбекистана, третья.

Отлеживаясь после каждой, раненый связист часами искал ответ на главный вопрос:

– Кто мог знать маршрут поисковой группы и заминировал его? На отцов-командиров и своих ребят даже подумать не мог. Душманам разведка тоже не успела бы донести, настолько «с колес» нам рисовали трассу рейда. Кого еще посвятили? Так вот же, афганские союзники из Царандоя. Те, которые обнимали нас при каждой встрече со словами: «Здравствуй, брат!»

Это, конечно же, личное предположение Вдовина. Однако такие «подлянки» от «своих» в погонах республиканской армии массово описаны во многих документальных книгах о той войне.

– А после Ташкента – Ленинград, где полгода «реабилитировался». Так это называлось. Просто дали время свыкнуться с инвалидностью, пока подбирали протез. В итоге выдали учебный, неудобный. Врачи такие называли «наградными». Ну и выбросил его через неделю. И тут же получил выписку, раз не устраивает. Потому что надо освобождать койку, во всех госпиталях Советского Союза стояла очередь из комиссованных героев Афганской войны.

«В адрес Юры – тишина…»

Уже восемь лет с тех пор, как Юрий Алексеевич перебрался в Выселки – рядом с ним почти круглосуточно родная сестра Анна Колосова. Женщина, конечно же, и сейчас ухаживает за братом в нашем госпитале. Она и продолжила:

– Мужеству Юры можно позавидовать. Вернулся он в родную Мордовию. И много лет жил один в частном доме. Представляете, какая нужна стойкость и силы, чтобы инвалид без ноги в одиночку тащил хозяйство? И только недавно брату стало совсем тяжело управляться. Я сама это увидела, поняла. И приняли очевидное решение – забрать Юру к нам, в Выселки, где его поддержат и выслушают, о нем позаботятся.

По словам Анны Алексеевны, уважения заслуживает не только сила духа, но и скромность ветерана:

– Годовщина ввода войск в Афганистан, годовщина вывода, дни воинской славы, День Героев Отечества… Вижу, как чествуют ветеранов-афганцев, вручают какие-то памятные медали, почетные грамоты. Приезжают большие полковники и генералы, жмут руки. В адрес Юры же – тишина. Ему, понятно, ничего не надо, он по характеру самодостаточный человек. А мне за брата обидно…

Даже о том, что за отвагу и самоотверженность во время той горной охоты на «Панджшерского Льва» Юрия Вдовина наградили орденом Красной Звезды, мы тоже узнали от Анны Алексеевны. Она же и хранит эту награду, как и все старые фото брата.

На замечание сестры ветеран-афганец лишь пожал плечами и процитировал строчку из знаменитой песни «Облака» барда Вадима Егорова:

– Нам бы жить – и вся награда…

Евгений Леонтьев