Сильный характер

Путешествуя по родному краю, знакомясь с новыми людьми, узнаешь много интересного. Услышишь такие истории, что не один роман можно написать. Что говорить, судьба каждого человека – это настоящая повесть временных лет. На очередную подобную встречу меня пригласила библиотекарь из села Узюково Татьяна Васильевна Лебедева. Она рассказала, что живет у них замечательная женщина с очень интересной биографией. Недолго думая, взял камеру в руки – и поехали.

Обычный деревенский домик с палисадником и дощатым забором. Цветы, грядки. Встречает нас молодая симпатичная селянка. Оказалось – дочь. Входим в чистые, уютные комнаты. На диване сидит хозяйка и радостно приветствует гостей. После обмена любезностями не торопясь повели беседу.

– Родилась я в 1932 году в небольшом, всего дворов в 50, хуторе Бузулук Екатерининского района Оренбургской области, – так начала свой рассказ Надежда Прокофьевна Ёлкина. – Хатки в поселке были саманные, а многие хуторяне жили просто в землянках. Деревянных домов было единицы. Сараи у всех плетневые – из хвороста плели стены, потом обмазывали их глиной. Заборов вокруг огородов и вовсе не было. Сохранилось ли это поселение сегодня – не знаю. Как уехала оттуда, так больше и не была.

Папа рос в большой семье. Их было шесть братьев. Старший, Федор, погиб еще в Русско-японской войне в 1905 году. Второй брат Илья, третий Петр, четвертый Илларион, пятый Борис и младший – мой папа Прокофий 1910 года рождения. Дедушка Иван, его не помню, умер до моего появления на свет, также участвовал в Русско-японской войне, был тяжело ранен и вернулся домой без ноги. А вот бабушку Анну помню хорошо. Она была такая маленькая, худенькая. В 1940 году вместе с дядей Петей бабушка уехала на Кавказ.

Мои родители работали в колхозе: папа всегда в поле, мама на ферме.

Семья у нас была не очень большая: мама, папа, бабушка и нас трое. Жизнь легкой не назовешь. Держали небольшое хозяйство. Когда папа был на финской войне, председателем к нам в колхоз прислали украинца Мартыненко. Я была маленькой, но почему-то это врезалось мне в память. Новый председатель – молодой парень, жил у нас на квартире. Ему на завтрак и ужин приносили в глиняном кувшине молоко, и он всегда вечером мне немного наливал в кружку. Однажды вот так сижу на лавке за столом, а он пришел ужинать. Сидит и, о чем-то сильно задумавшись, ест хлеб с молоком. Мне не налил: может, чем-то голова у него была занята, не знаю. Выпил и пустую кринку на стол поставил. А я и говорю: «Ну, вот, а мне молока не налил». Он так и сел на лавку. Бабушка говорит: «Сейчас свою корову подоим, налью тебе, сколько хочешь». Но мне было так обидно, что он все съел сам и не поделился со мной, как обычно.

Когда пришло время, Надюша пошла в школу. Учеников было немного. С первого класса ребятишки каждое лето работали в колхозе. Учебный год для них заканчивался в апреле. А старшеклассники начинали учебу на месяц позже всех, в октябре. О начале Великой Отечественной войны узнала, находясь в гостях у родных в Оренбурге. Сразу вернулась домой.

Первым из семьи на фронт ушел муж двоюродной сестры. На призывной пункт он отправился вместе с трактором, на котором работал. Отец, Прокофий Иванович Попов, участник Советско-финской войны, был призван в ряды РККА в июле 1941 года. Погиб он в феврале 1942 года под Москвой. Мама Надежды осталась одна с тремя детьми. Старшему брату было 10 лет, а младшему всего три годика.

– Колхоз наш был бедный, жилось в годы войны очень тяжело. Из села забрали всех лошадей, тракторы. Посеять зерновые еще весной успели, а на сенокос и уборочную вышли одни старики, старухи, женщины и дети, которые постарше. Мы же, мелюзга, помогали убирать арбузы. Поднимать их силенок не хватало – так мы катали их в большие кучи, – продолжает свой рассказ Надежда Прокофьевна. – В школу я ходила в отцовских фуфайке и ботинках. Нечего было надеть. В первый военный год еще были кое-какие школьные принадлежности, а потом мы писали в старых тетрадях между строк или на газетах. Но уроки чистописания не отменяли.

Чем питались? Да все ели. Хлеба вдоволь не видели до конца сороковых годов. Собирали конский щавель, крапиву (варили из них щи), из лебеды пекли лепешки, собирали клубни дикого тюльпана и пекли на костре, выкапывали клубни свинуха (трава такая, похожая на петрушку), ели траву кислушку. Всю съедобную траву тогда знали.

Я уже знал о том, что моей героине несколько раз в войну и после пришлось встречаться с волками. Попросил рассказать, как это было. И вот что услышал:

– Первый раз встретилась с волком, наверное, в классе третьем. Шла война. Дров не было. Для печи мы собирали кустарник, солому, из навоза делали кизяки. Вот как-то зимой я взяла старую косу и пошла в степь рубить сорняк. Накосила, связала вязанку и отправилась домой. Устала, сбросила вязанку на снег, села на нее и сижу, отдыхаю. А когда подняла глаза, вижу, в шагах пятнадцати впереди сидит волк и смотрит на меня. Вначале я подумала, что это соседская собака Волчок. Присмотрелась, нет, не он. Что же мне теперь делать? Очень испугалась, ноги стали деревянные, не идут. Вспомнила бабушкин совет, что если притвориться мертвым, то волк не тронет. Но все же решила: была не была – пойду. Если уж нападет, сделаю, как рассказывала бабушка. Поднимаю вязанку на плечо и иду прямо на волка. Он сидит. Потом нехотя поднялся и отошел с тропинки. Я иду дальше, головой не верчу, смотрю прямо и жду – прыгнет или нет. Прошла немного, осмелела и обернулась: волк идет следом за мной, но не по тропинке, а рядом. Продолжаю идти. Уже пришла на гумно и снова обернулась: волк глянул на меня и побежал обратно в степь. Подхожу к дому, а на конце улицы стоит грузовик и вокруг него народ толпится, заглядывают в кузов. Мне рассказывают, что мужики провели облаву и застрелили волка – их тогда очень много в округе развелось. Я заглянула в кузов, спрыгнула на снег и говорю ребятне: «Ну и что, убитый. Я вот сейчас с живым встретилась! Пошли, покажу». Выходим за село, а он вдалеке еще не торопясь бредет в открытую степь. Я и подумала, что волк, который шел за мной, был из стаи убитого. Но почему он не тронул меня, не знаю. Я до сих пор об этом думаю.

Другой раз с волком я встретилась, когда училась в пятом классе. Наша школа была четырехлетняя, поэтому надо было ходить в соседнее село. Из дома выходили еще затемно, чтобы на уроки не опоздать. И вот однажды идем, уже половину пути прошли, вскинули глаза, а впереди волки. Мы просто остолбенели. Нас, ребятишек, было человек пять. Стоим, а волки вдали на дороге сидят. Тут подъезжают на санях двое мужчин, мы забрались к ним на солому, прижались друг к другу и поехали. Волки с дороги сошли, но недалеко, и наблюдают. У мужчин с собой были ружья. К счастью, все обошлось.

Еще один раз я встретилась с волками уже после войны, году в 1947. Лето, шла уборочная страда. Мы со сверстниками собирали солому на пшеничном поле, а рядом пастух пас овец: на поле, где уже убрали люцерну. Он попросил нас присмотреть за стадом, пока отлучится за водой на бригадный стан. Туда как раз лошадь с нагруженной телегой ехала. Мы согласились: чего не посмотреть. У меня в руках вилы, а подружка граблями собирала остатки соломы. Только они отъехали, вдруг из лесополосы выскочил волк и сразу врезался в стадо. Подружка стала кричать, но встречный ветер отгоняет голос. Пастух не слышит. Я с вилами побежала на волка, никакого страха не испытывала, а он бросил овцу и на меня. Я отбегу – он опять за овцой: схватит ее за загривок и на себя кидает. Да видимо, захватил большую, не по силам. Штук пять овец покалечил волк, но утащить не смог. Тут увидели со стана, что у нас происходит, и на помощь прискакали. Волк в посадку, а я реветь. Запоздалый страх пришел. А покалеченных овец пришлось прирезать. Вот такая история.

Наконец война закончилась. Надежда в 1947 году после окончания семилетки уехала из деревни. Очень хотела стать учителем и подала документы в техникум. Экзамены сдала успешно. Но стать педагогом не сложилось. Приютила ее в городе семья дяди Иллариона. Их младший сын был ровесник Надежды. На семейном совете тетя посетовала, что не сможет «вытянуть» всех: зарплата маленькая, и Надежда, забрав документы из техникума, поступила в ремесленное училище связи. Три месяца проучилась, и училище расформировали. Что делать? Домой возвращаться не хотелось. Пошла учиться на токаря. Дали комнату в общежитии. Училась хорошо, по окончании получила высший пятый разряд. Во время учебы познакомилась со своим будущим мужем. По распределению попала в Соль-Илецкий район в МТС. А жених еще раньше уехал на Орский машиностроительный завод. В 1951 году сыграли свадьбу, Надежда перебралась к мужу, сняли угол у одной сердобольной женщины, и началась семейная жизнь. На работу устроилась на военный завод. Делали в лаборатории образцы гильз для снарядов. Потом он перепрофилировался и стал выпускать холодильники «Орск». Не сразу, но молодой семье дали комнату в бараке. Потом, когда уже родилось двое ребятишек, въехали в малосемейку. В 1960 году муж Надежды решил поехать в Ставрополь на Волге (Тольятти). Там шло активное строительство. На работу устроился на завод ВЦМ. В следующем году к нему приехала вся семья. Когда дети пошли в школу, Надежда вынуждена была уйти с завода, и устроилась кассиром в магазин «Гастроном», что был около центрального парка. Карьера складывалась успешно: кассир, старший кассир, старший продавец, бухгалтер, старший бухгалтер, мастер производственного обучения в торговом училище. В 46 лет окончила торговый техникум. Кроме работы активно участвовала в общественной жизни предприятия, в профсоюзе.

В 1987 году Надежда Прокофьевна вышла на пенсию, в 2000 году купила дом в Узюково, где у нее уже жила старшая дочь. А теперь и младшая перебралась сюда. Несмотря на возраст и не совсем крепкое здоровье, не унывает и по мере сил помогает детям по хозяйству. Долгих лет жизни Вам, Надежда Прокофьевна!

Александр Мальчиков