Старший

В марте 1980 года Алексей Вовченко, что называется, впервые ступил на Ставропольскую землю. Сорок лет спустя глава сельского поселения Большая Рязань и почетный гражданин района ушел, как пишут в казенных бумагах, «на заслуженный отдых».

Что значит ушел? На земле-то, в которую врос так крепко, словно богатырь из древнерусской былины, остался! И сколько раз еще мы услышим его доброе имя, сколько раз еще воздастся по славным делам его, одному Богу известно. Не только за возрождение храма и святого источника, за поклонный крест «Воинам России всех времен, за веру и отечество живот свой положившим», за мраморные плиты, установленные в Большой Рязани и в Брусянах в память о фронтовиках, вернувшихся и умерших позже, – за все, за все хорошее…

Отчетливо помню наше знакомство с Алексеем Васильевичем. При первой встрече вместо «здрасьте» он с ходу предложил мне взамен сигареты горсть семечек – так, будто знали мы друг друга до этого лет сто, не меньше. Да и за четыре года с тех пор, как мы подружились, обнаружились в нем таланты, какими редко кто из моих знакомых наделен так щедро. И простота в общении, и умение дружить – пожалуй, даже не самые главные из них.

Как краеведу мне глубоко импонирует в Вовченко его особо трепетное отношение к истории и учителям. К Учителям, уточню, с заглавной буквы. Такое, знаете, не показное, не благоприобретенное, а, кажется, врожденное, на генетическом уровне трепетное отношение. Откуда-то оттуда, из старины глубокой-преглубокой, переданное по наследству.

– По линии отца мы запорожские казаки, – рассказывает он. – По линии матери – брянские, какой-то предок ее из стрельцов. Такое гремучее смешение крови. Видимо, южная Русь научила почитать предков. И потом жизнь учила: и отец, и мать рано ушли, и на пути встречались все больше хорошие люди…

Та война

– Отец мой всю войну на фронте был. Как уцелел, удивляюсь: три ранения – и живым остаться… Но рано умер, я еще мальчишкой был. Отец моей жены, тоже фронтовик, слава богу прожил долго. Я вот думаю: если бы они встретились, о чем бы говорили, что бы вспоминали?

Было бы, о чем вспомнить, хоть и не встретились они на дорогах войны. Хоть и не любили говорить о войне те, кто испытал на себе все ее ужасы. И потому знаем мы, дети и внуки, хотя бы о тех эпизодах, которые сохранили военные архивы. Знаем, за что наградили наших отцов и дедов.

К концу войны отец Алексея Васильевича воевал в составе 290-го армейского минометного Ясского Краснознаменного орденов Кутузова и Суворова полку. «Красноармеец Вовченко Василий Антонович награжден за мужество и отвагу, проявленные в наступательных боях с 25 марта 1945 г. по 9 мая, – свидетельствует сайт podvignaroda.ru. – Под сильным артиллерийско-минометным огнем при форсировании реки Ваг в районе д. Шалья (Чехословакия) 31 марта заряжал и подносил мины. Расчет в этом бою отразил две контратаки противника, уничтожил станковый пулемет, подавил и уничтожил около 15 солдат противника». За этот бой Василий Вовченко был награжден медалью «За отвагу».

Отец жены Алексея Васильевича был на десять лет моложе. 17-летним юношей в феврале 1944-го был призван Николо-Черемшанским военкоматом Ульяновской области и отправлен на Ленинградский фронт. Согласно архивным документам, стрелок роты автоматчиков ефрейтор Пупков Николай Федорович награжден медалью «За боевые заслуги» за то, что «при наступлении на Карельском перешейке первым форсировал реку Вуокси и достиг немецких траншей».

Приказ о награждении подписан командиром 693-го стрелкового Выборгского полка 178-й стрелковой Кулагинской Краснознаменной дивизии, в составе которой воевал Николай Пупков, уже после Победы, 27 мая 1945 года. Бои на Карельском перешейке – Выборгская наступательная операция, в которой отличился Николай Федорович, проходила в июне 1944-го. Но никто не был забыт уже тогда…

Отлечившись в госпитале после ранения в августе 1944-го, Николай Пупков участвовал в освобождении от гитлеровцев Прибалтики и «зачистке территории Литвы и Латвии от недобитых власовцев». Успел послужить солдат и в комендатуре Кремля, охраняя советских вождей.

В середине 1950-х из родной деревни Вишенка Ульяновской области вчерашний солдат, а теперь уже школьный военрук вместе с молодой женой уехал в Казахстан – поднимать целину. Там бы и встретиться им, двум фронтовикам, Пупкову и Вовченко, поговорить по душам, вспомнить далекие речки Ваг и Вуокси, которые пришлось форсировать под испепеляющим огнем. Но не довелось. Встретились и соединили судьбы их дети.

Целина – вторая родина

Алексей Вовченко родился в 1948 году в деревне Верхний Рогачик Херсонской области.

– В 1954 году, когда началось освоение целинных и залежных земель, наша семья переехала с Украины в Западный Казахстан. Почему перебрались? Голодно было. И бедно жили. Я помню, темно зимой, в хате лампа горит, мать что-то готовит. Кукурузный хлеб помню: теплый, вкусный… Так вот, когда бросили клич «на целину», разведчики из нашего села поехали посмотреть, как там. Вернулись, мы, пацаны, на печке сидим, и мой дядя, фронтовик-артиллерист, отцу моему рассказывает: «Васька, да ты шо: там на деревьях мясо висит». В том смысле, что есть продукты. Очень много семей из нашего села уехали.

Из детских воспоминаний о второй родине: дорога от станции Переметная, жилой вагончик, печка-буржуйка. «Там у нас еще один брат родился – шестой ребенок в семье».

Там, в Зеленовском районе Уральской области, в знаменитом, ордена Ленина, совхозе «Пермский», которым руководил легендарный директор, Герой Социалистического Труда Вардан Шноркович Чамчиян (все звали его Валентин Александрович, поясняет Вовченко), прошли остаток детства, отрочество и юность будущего главы Большой Рязани. Да и молодость тоже, что уж тут…

После окончания Уральского сельскохозяйственного техникума, получив специальность агронома-агрохимика, Вовченко вернулся в родной совхоз. По совету директора поработал сначала учетчиком, затем агрономом в полеводческой бригаде. Чтобы было понятно, целинная бригада – это как средний ставропольский колхоз в былые времена: тракторов штук тридцать, 14-15 комбайнов.

Организаторский талант 19-летнего Вовченко заметили, когда он выступил на одном из комсомольских собраний. Как говорится, зажег. Так и пошло: сначала избрали секретарем совхозной первички, в итоге дорос до члена бюро райкома ВЛКСМ. И первым секретарем райкома предлагали. Мог, наверное, пойти и по партийной линии.

– Но меня все тянуло на хозяйственную работу…

Что ж, и это, мягко говоря, не возбранялось в те басенные времена. Вовченко окончил Уральский сельхозинститут, курсы подготовки руководящих кадров в тогдашней столице Казахстана Алма-Ате и стал управляющим отделением своего совхоза. Опять же представьте: 10 тысяч гектаров пашни было – это как ставропольский колхоз «Правда» в хорошие годы. «И зерна только мое отделение сдавало миллион пудов»…

Берегите село

Но не зря ведь говорят, что браки заключаются на небесах. И не случайно соединились судьбы детей ветеранов Великой Отечественной. И не спрашивайте, кто в их семье-союзе иголочка, а кто ниточка…

– Родственники по линии жены жили в Узюково, – рассказывает Алексей Васильевич. – Председателем колхоза им. Карла Маркса был Николай Егорович Мальгин. «Давай, – говорит, – переезжай ко мне, моим замом будешь. Выбирай: дом тебе или квартиру. Жена в школу пойдет работать».

В общем, уговорили. Приехали, устроились, я стал работать заместителем председателя колхоза. А через год Мальгин предложил меня еще и в председатели профкома. Год поработал – приглашают в райком партии. Тамара Александровна Агафонова, второй секретарь, говорит: «Мы к вам присмотрелись. Николай Егорович, конечно, не хочет вас отпускать, но надо ехать в Большую Рязань, там парторг уходит». Поехал, посмотрел. С председателем колхоза «12 лет Октября» Петром Илларионовичем Латчиновым поговорили: «Давай приезжай. Вот тебе дом, будешь жить»…

Ну а дальше вы все сами знаете про нашего героя. Большие добрые его дела перечислить пальцев на обеих руках не хватит. Кто камень бросит в человека, который почти четыре десятилетия верой и правдой служил своей новой малой родине – Большой Рязани?

– Чем большерязанцы от других отличаются? – спрашиваю у Алексея Васильевича. Прожив в селе более половины жизни, будучи в центре всех событий, всегда на передовой, он, конечно, знает ответ.

– Еще Латчинов говорил: «Леша, у нас село особое. У нас один за всех и все за одного. Наше село как семейное. Вот, бывало, и я ругал кого-то за дело как председатель колхоза, и ты ругаешь как глава, а наши люди не обижаются. Считают, что все правильно, кто-то должен быть старший».

Сколько раз я, сам не большерязанский, слышал от Вовченко отцовский наказ Латчинова: «Берегите село». Да что там село – три села! Ведь и «неперспективные» Малая Рязань с Брусянами ожили в его, Вовченко, эпоху. Он – сберег. Теперь пусть другие вступают в наследство.

Сергей Мельник