Владыка Нестор: Бог не навязывает нам себя

Эксклюзивное интервью с епископом Тольяттинским и Жигулевским Нестором длилось почти четыре часа. В тихой комнате с белоснежными стенами, перед образом преподобного Нестора Летописца владыка размышлял о вере и человечестве, о культуре и текущем моменте нашей эпохи. Мы говорим с ним о жизни, о доверии, о том, как важно не потерять себя в этом мире, который неустанно меняется.

А двести куда?

– Владыка, благодарю за возможность поговорить тет-а-тет, потому как вопросов намного больше, чем ответов. Мир на пороге третьей мировой, мы привыкли к смерти, не отличаем правду ото лжи. И вот уже жить по совести становится в тягость, все чаще звучит мнение, что Бог – он в душе и в храмы ходить необязательно…

– Знаете, я имею некоторое отношение к программированию. Есть у нас знаменитый программный продукт «Майкрософт Офис», куда входят разные редакторы, в том числе знаменитый текстовый Ворд. Там кнопок столько, столько операций – 250 точно есть. Но те, кто печатает тексты, пользуются только пятью. А двести куда?

Вот и в православии так же. Это 250 кнопок, а мы используем 5-10. Кто-то родился – надо крестить, потом повенчаться надо, умирают люди – мы идем на отпевание. Но если человек всего три раза в храме – извините, это никакая не культура.

Я видел много примеров. Те люди, которые говорят, что Бог в душе, – они не молятся. Они оправдываются этим и прикрываются. Есть замечательные слова Христа: кто не крестится, тот не сможет спастись, тот не увидит Царствие Небесное. Не нравится батюшка или храм – это другой вопрос. При чем здесь Бог, при чем тут вера, при чем тут благодать?

– Батюшка не нравится – в церковь не пойду?

– Есть одно замечательное повествование. Кто-то что-то от батюшки требовал, и он ответил примерно следующее. Вам, говорит, наверное, сюда нужен святитель Николай. Пусть ему помогает, например, преподобный Серафим Саровский, а просфоры будет печь Ксения Петербургская. Но вы учтите: как только они придут служить, вы сможете в этот храм ходить? А вы до этого доросли? Идешь ты к святителю Николаю о чем-то его просить – а твоя внутренняя работа где?

Дело не в священниках. Они-то молодцы. Они каждый день трудятся, с людьми разговаривают, у нас социальная служба есть, сестры милосердия. Я могу много рассказывать, чем занимается сегодня церковь, включая гуманитарную помощь. Но даже если сто священников нашей епархии станут святыми, то что делать с оставшимися 800 000 человек, которые святыми еще не стали?

Не надо никаких особых богословских знаний. Наши бабушки знали символ веры, Отче наш и еще несколько молитв. Но они прекрасно спасались, потому что умели хотя бы жить по совести. Они не были лицемерами. Они не двоедушничали. Они были честные труженики. И я вижу по многим людям, особенно кому Господь дает много лет жизни, – они светлые.

Мы вот пережили ковид. Все так прекрасно научились соблюдать дистанцию и правила дезинфекции, испугались: так хочется жить! А жизнь духовная? Да, душа – она невидима, мы не можем ее пощупать. Но мы и кислород не можем пощупать, и совесть, и долг, и любовь. Это нематериальные ценности, но человек без них не может, ни один.

Мы от кого-то требуем святости, чтобы они были идеальные, а сами какие? Коллективный духовный иммунитет – это дело каждого, умноженное на количество людей. Нужно, чтобы каждый над собой работал.

Кто-то галочку ставит: в рай, в рай!

– Что значит работать над собой? Для кого-то редкий визит в церковь – уже работа, но он старается жить, никого не обижая. А другой все посты соблюдает, на службы ходит, при всех молится, а в душе – мрак. Как жить?

– Как только человек духовные ценности меняет на внешнее, он за внешнеобрядовой стороной теряет суть содержания православной веры. Куличи посвятить с яйцами, воды набрать на Крещение, у нас даже мусульмане набирают эту воду – все идут соблюсти обряд, а что там за ним стоит – не важно, главное, что галочку я поставил: так надо. Кто-то ставит галочку успешного человека, а кто-то галочку ставит: «в рай, в рай! Меня уже точно должны пустить, я уже столько всего сделал».

Анекдот к вышесказанному. Предприниматель закончил земную жизнь и стоит у дверей рая. Ангелы со свитками смотрят, как человек жил, и говорят: «Что-то мы вас не находим». Он: «Как? Я столько всего сделал, я храмы строил!» Ключи от рая, кто Евангелие читал, находятся у апостола Петра. Ангелы пошли советоваться к нему. Возвращаются со скорбными лицами: «Мы вас в рай пустить не можем» – «Почему? Я столько денег потратил!» «А деньги мы вам вернем».

Откупиться – нет. Нужен свой личный, внутренний, громко назвать – подвиг, работа над собой.

Знаете, есть такая пословица. Три самые трудные вещи в жизни – это молиться, стариков дохаживать и долги отдавать. Конечно, легче дать деньги батюшке, думать, что за тебя помолятся, чем самому встать на молитву, устремить свой взор к небу, сосредоточиться, убрать лишние мысли, и еще сердце должно быть в состоянии, как мы говорим – чистота сердечная, вот такая, как у преподобного Сергия Радонежского. Молитва – надо же как-то дойти до нее, надо учиться. Легче откупиться. Легче прийти, поставить свечку. И галочку.

Слушайте, нет церковных услуг!

– Так почему все же, как Вы считаете, люди перестают ходить в церковь? Я сейчас не про конкретного человека или населенный пункт – про общество в целом.

– Есть такое понятие – «прихожане». Оно каждый раз напоминает, знаете: приходят, значит, и уходят. Пришел в храм, не зная своей родной культуры, не зная, куда поставить свечку. Ладно, поставил. А зачем ты ее ставишь? Какое место имеет эта свечка в твоей жизни? Нужна она тебе или нет? Пока он прихожанин, пока он приходит и уходит, наверное, так и будет происходить. Но когда человек становится членом общины, тогда появляется, мне нравится простое наше бытовое слово – «семья». Вот община должна стать семьей в духовном смысле. Мы можем стать друг другу братьями и сестрами. Вот эта как раз задача решается в храме. Храм – не просто архитектурная доминанта, а именно место, где согреваются люди божественной любовью.

Мы строим храмы сообща, на народные деньги. Мне иногда говорят: что вы так долго строите? «Вы» строите. Ну, это же не мой дом! Это дом Божий, куда всех нас ждут. Вот теперь давайте будем не прихожанами, или еще иногда хуже говорят – захожанами, а представим, что мы – община. И давайте-ка всей общиной подумаем: как нам храм построить?

Сегодня надо менять вот это сознание, такое иждивенческое. Сплошная сфера услуг. Государственные услуги, образовательные, медицинские… Слушайте, нет церковных услуг! «Вы мне должны»… А не должны. Какими деньгами вы можете заставить меня молиться? Я если не хочу за вас молиться, я не буду. Это дело моего сердца. Каждый обязан молиться за себя. Вот и молитесь за себя, чтобы вас Бог услышал. Будьте как Серафим Саровский. А если не достаете пока до Серафима Саровского, давайте как-то объединяться и сообща, вместе делать нашу жизнь правильной.

– Может ли общество быть гармоничным? И если да, то есть ли тому реальный пример?

– При знаменитом монастыре, где служил Иоанн Кронштадтский, на Карповке, есть община, ни много ни мало 500 человек. У них один батюшка, духовник. Люди почувствовали, что батюшка им действительно помогает, стали приходить семьями, и столько набралось людей!

Мне даже подарили брошюру, где на каждой странице отдельное направление их общих дел. Например, они в пригороде Петербурга построили несколько домов, мы бы сказали – домов престарелых. На самом деле там живут состарившиеся прихожане. Есть волонтеры, которые за ними ухаживают, без оплаты – взяли на себя святую обязанность помочь. Есть в общине группа православных учителей. Обычно частные уроки за деньги, а там можно просто так привести ребенка. Есть группа православных врачей и юристов – пожалуйста, вот тебе консультация. Есть даже свои православные строители. Они эти дома сами же и строили, и проектировали. И вот так – каждая страница, а их там 50 или 100. Какое счастье, какая радость – быть всем вместе, одной семьей. Они интересуются жизнью друг друга. Может ли наше общество быть гармоничным? Пожалуйста – пример.

Человек должен заботиться о душе. Это путь к здоровому обществу.

Выросло несколько поколений кого?

– Почему-то наш народ всегда впадает в крайности. То мы превращаем страну в большой монастырь, как было в 14-м и 15-м веках. Я читаю многие воспоминания путешественников в Россию, и они описывают: куда бы мы ни пришли, Московия – огромный монастырь, миряне от монахов отличаются только тем, что у одних есть имущество, а у других его нет. А так – все в храмах, все молятся, все четки держат в руках. И дети, и взрослые, и монахи. Россия вот такая была.

Потом наступил момент – Россия стала атеистической. Разрушали храмы, уничтожали иконы. Мы сейчас смотрим на икону Андрея Рублева и даже не можем осознать: как можно поднять руку, чтобы ее разрубить, как Казанскую, например, икону Божией Матери – мы ее потеряли, ее нет. Как народ, который богомольный был, верующий, Закон Божий чтил, как он стал таким? Что произошло? 70 лет атеизма сделали свое дело. Прошло несколько поколений. Поколений кого?

Знаете, говорят, что Сталин был авторитарный и страшный тиран. Я согласен с этим, потому что изучаю историю советских лагерей, знаю очень много примеров, как люди туда попадали и как они погибали. Это страшные страницы нашей истории, и, поверьте, еще очень много засекречено. Не прошло еще 75 лет, которые открыли бы нам архивы. 37-й год, которым пугают, – это не только 37-й, но и 41-й, и 42-й.

Они также были обильны репрессиями, и, несмотря на то что шла уже Великая Отечественная война, расстреливались священники, многие другие неугодные власти люди. Это все было.

Про Сталина говорили: плохой. Ну, хорошо. А кто все эти доносы писал? Это ж были миллионы людей. Говорить, что один Сталин в этом виноват, – конечно, нет. Наш народ деформировался в духовной составляющей. Внешне, на картинку – сплоченный такой, но как только появилась гласность, сразу выстрелили и Карабах, и Чечня, и многое другое. Но если мы все такие дружные были, откуда взяться злобе, межнациональной розни? Значит, что-то с народом происходило, какие-то важные ценностные вещи исчезали. Мы действительно очень многое потеряли. А потеряв духовную культуру, пришли к разбитому корыту.

После коммунистического строя опять все идут в храмы, Борис Николаевич стоит со свечкой в Богоявленском соборе, за ним сразу эшелон чиновников, бизнесменов. Есть в нашем народе какая-то тайна, которая кидает его из стороны в сторону.

Кто кем побежден, тот тому и раб

– Чем опасны грехи?

– Они вводят человека в зависимость. Он становится рабом определенных действий, поступков или желаний. Это рабство – оно не соответствует самой свободе человека, которая дана ему Богом. И вот здесь мы говорим: друзья, наоборот, надо быть свободным. Я не курю. Я свободен. Я отсекаю сразу много-много «против» только тем, что я этого не делаю. Это то, о чем говорит Писание: кто кем побежден, тот тому и раб. Если человек побежден грехом, он раб греха. Но если он побежден любовью Божьей, мы называем его раб Божий и он свободен во Христе, потому что он избавлен от этого всего. Это же именно то, что дает духовная жизнь – внутреннюю свободу.

– Свобода, свобода. Но при этом православие называют религией рабов.

– Еще говорят, что верующие – слабохарактерные люди. Но Александр Невский – это религия рабов? Александр Васильевич Суворов. Или взять Федора Ушакова. Дмитрия Донского. Это люди самой сильной отваги.

Человек слабохарактерный никогда не сможет преобразиться. В самом христианстве уже заложена работа над собой, характер, потому что надо побеждать грех.

Очень хорошее чувство

– Как найти себя в этом мире, как понимать, что такое хорошо, а что такое плохо? Все с ног на голову.

– Так как мы его образ, то Господь нам дал очень хорошие чувства. Он нам дал такой орган, который помогает человеку в жизни. Называется совесть. Люди, которые не совсем святые и не совсем грешники, – их совесть мучает. И когда наступает какой-то нравственный выбор, то надо прислушиваться к своей совести. Она не даст солгать.

– В периоды, когда главенствует атеизм, мы закрываем сердца и полагаемся на опыт разума. Но при этом многие известные ученые – верующие. Есть ли граница между наукой и религией?

– Я имею педагогическое образование, специальность «математика и информатика». Могу ответственно заявить, что наука никогда не мешала моему мировоззрению и вере. Недавно прочитал слова ученого Николы Теслы. В 1936 году он сказал: я вырос в семье священника, но вырос атеистом, и когда сказал отцу, что не пойду по его стопам, папа меня не ругал, ответил: к вере приходят через горнило сомнений, видно, у тебя такой путь. Тесла и говорит: всю жизнь я шел через сомнения, но сейчас (а это было за десять лет до его смерти) я вполне верующий человек, и каждое мое знакомство с законами этого мироздания, каждое мое новое открытие еще больше вселяет в меня мысль о том, что этот мир имеет своего творца.

Наука, наоборот, помогает видеть гармонию мира. Наука нигде не может противоречить Богу, который создал весь этот физический мир. Мы не можем выйти из системы, из времени или из пространства, им созданных.

Бог не навязывает нам себя. Что бы мы тут ни пищали: нравится – не нравится, верю – не верю, а оно объективно-то есть! Невозможно экспериментом доказать Бога. Ломоносов еще сказал: нечего циркулем Библию изучать.

Не Отче мой, а Отче наш

– Что отличает человека, свободного от греха? Это светлый человек. К нему хочется подойти, хочется с ним общаться, у него есть огромная притягательная сила. Причем он не раздает денег, не красится и не превращается в попугая, чтобы кого-то удивить. Он просто живет свято. И эта внутренняя духовная красота так влияет на окружающих, что они без всяких доказательств принимают слово, которое этот человек говорит. Я в жизни имел счастье общаться с такими людьми, видеть их святую жизнь, и они доказывают, что и вера наша правая, и Бог есть, и жить нужно именно так, и стремиться к такому правильному направлению жизни.

Когда человек преображает свой внутренний мир, он начинает преображать мир внешний. Христиане – очень сильные, духовные, творческие люди.

– В таком случае – можно ли считать искусство и творчество проявлением божественного начала?

– Искусство – это порождение или результат падшего мира. Дело в том, что когда-то человек был в гармонии и через грех он от этой гармонии ушел в хаос. Теперь человек, все-таки оставаясь творением Божьим, постигает эту гармонию через искусство. Почему говорят: о вкусах не спорят? Потому что один ближе к гармонии, а другой еще далеко. Один уже видит эту красоту: конструкция, строение углов, игра оттенков, а другой не постиг, ему надо еще учиться.

Очень многое зависит от сердечной чистоты. Чем чище человек сердцем, тем глубже он понимает гармонию этого мира, красоту мироздания, и вот это вот соединение всего, что нигде больше не соединяется, только на планете Земля. Бог – творец, а человек, по образу и подобию – творческий. Искусство, если коротко, – это стремление через человеческую деятельность, через музыку, архитектуру, живопись вернуться к той Богом данной гармонии, которая, хоть и была утеряна, но все же присутствует в этом мире.

Надо понимать, что человек – главная ценность на Земле. Человек – не придаток церкви. Но церковь обращается к нему, делает все, чтобы он не потерял свою бессмертную красоту и божественную славу. Она одухотворяет и помогает человеку преодолевать грехи, страсти и становиться свободным для Бога.

Я хотел бы всей своей силой служить нашему народу. И служу. И буду служить. Я его люблю. Хотя у меня есть и свои личные задачи перед Богом, мое совершенствование. Но при этом я понимаю, что центральная молитва звучит не Отче мой, а Отче наш. Мы Богу нужны не поодиночке. Мы нужны ему все. Если я спасаюсь, а кто-то погибает, я не буду счастлив.

В заключение притчу хочу рассказать. Люблю ее, она такая детская. Девочка идет по берегу моря, перед этим был шторм, и повыкидывало на берег разных морских сущностей. Она идет и обратно в воду их закидывает. «Девочка, ты что делаешь? – спрашивают у нее. – Разве ты можешь спасти всех?» – «Нет, конечно, я не спасу их всех, но для каждого я сделала самое возможное». Мы не можем объять всё. Бог нас всех обнимает и заботится о каждом из нас. Но кому-то мы можем помочь. И вот если в нашей жизни есть люди, которые не испытывают счастья, не согреты еще любовью, значит, это наше время, и именно для него или для нее мы можем что-то сделать.

Я хотел бы, чтобы люди теплели. И помнили, что даже одно маленькое доброе дело меняет наш мир, наше отношение к нему, а значит, и мы меняемся к лучшему.

P.S. Продолжение следует. Вторую часть интервью читайте в ближайших номерах. Более полную версию первой части смотрите здесь:

***

В 2024 году Тольяттинская епархия отмечает свое пятилетие. Она объединяет верующих, живущих в Ставропольском районе, Тольятти и Жигулевске. Это более 120 священнослужителей, прихожане 86 храмов, около 1500 воспитанников детских центров и воскресных школ.

Юлия Гвоздева