Белые одежды
заплатки и «заброшки»
В Кротовке от той картины, где еще недавно стояла прежняя поликлиника, теперь в наличии лишь старые березы. Все остальное стало пылью и свезено в неведомую даль. На толстенной железобетонной подушке, как из деталей лего, собран дюралевый каркас нового здания. Стойки кажутся тонкими и вызывают сомнение: не домик Ниф-Нифа? Нет, – смеется главный районный доктор, – проверено практикой: прочно и тепло.
Из бетонной подушки наверх выходят протянутые от сетей провода и трубы. Электричество и вода уже на низком старте. Всего через два месяца (таковы проектные сроки) стены заложат утеплителем, закроют сайдингом, наденут на новую поликлинику красивую крышу, привезут медицинское оборудование и мебель (закуплены, на складе), и сюда придет за помощью первый пациент.
Как все выглядело недавно, легко представить во временном прибежище поликлиники, ее близнеце, в котором располагалось отделение сестринского ухода. Откроем тяжелые двери дряхлого дома. Оглядимся. Умывальник, ведра с водой – процедурная. Линолеумные заплатки, молча вопиющие о нищете, – коридор. На стене прикрывает трещину репродукция «Моны Лизы». Бумажное лицо знаменитой красотки здесь изрядно подвыцвело, опустило уголки улыбчивых губ и потому смотрит на больных и врачей не усмешливо, а сочувственно. Главная по поликлинике Ольга Алексеевна заглядывает в глаза: «А так ведь чисто у нас, ведь да ведь?»
Бедные вы мои, да конечно чисто. Представляю, как моете эти заплатки, как зашиваете ниткой через край дыру единственного в коридоре больничного диванчика, как стоите здесь, на ближнем рубеже страданий человеческих, днем и ночью, называя это своей работой. На самом ближнем рубеже где-то грохнет у кого-то до двухсот сорока давление, то несчастный случай и кровяные лужи, то инфаркт – крупнокалиберным прямо в сердце. В Кротовке пункт «скорой» есть. А вот во многих других селах… Пока она едет, подмога из райцентра, тридцать километров, а куда и все шестьдесят, только вы на этой самой первой линии медицины шприцем, таблеткой и добрым словом сдерживаете натиск боли, а иногда и смерти.
В дальнем селе Полудни, что растеклось по жаркой степи серыми пятнами домиков и зелеными – огородов и в которое заехала я посмотреть новый фельдшерско-акушерский пункт, пожилая учительница Надежда Дмитриевна (40 лет стажа, наизусть «Евгений Онегин», тяжелая форма гипертонии) сказала: «Я как только просто подумаю, что если что, помощь здесь, совсем рядом, так давление и успокаивается».
В Кинель-Черкасском районе год назад построили модульную поликлинику (650 квадратов, просторно, функционально) в Тимашеве. Строят сейчас вот ту самую, в Кротовке. Семь новых ФАПов, с аптеками и всем необходимым для первой помощи, прибавили за последние три года окрестные села. Но очень нужны еще хотя бы шесть, чтобы перевести сельскую первую медицинскую помощь из избушек на курьих ножках в такие, как в Полуднях, светлокафельные, с кабинетами и процедурной, со всеми удобствами, включая горячую воду, помещения. Здесь – хотя бы шесть.
Во многих других районах ситуация гораздо сложнее. В 2013 году все муниципальное здравоохранение передали в сферу управления области. По информации Минздрава, состояние и оснащение абсолютного большинства этих городских и сельских больниц и поликлиник не соответствовало ни санитарным, ни строительным, ни противопожарным нормам. Хочу добавить – ни просто человеческим. Почти половина всех лечебных учреждений размещена в приспособленных помещениях. Более 70 процентов зданий требуют капитального ремонта, с полной заменой деревянных перекрытий, окон, полов, сантехники и труб. А лучше бы – расчистить площадку и отстроить после того заново. Написала и поежилась: сколько же это будет в рублях? Сколько, если только на то, чтобы решить самые первоочередные проблемы с лечебными учреждениями, как говорит министр Геннадий Николаевич Гридасов, сегодня необходимо полмиллиарда рублей.
…Уже сто раз про это говорено, но все равно, куда ни ткни, хочешь не хочешь, не обойти эту горькую тему. Потому что действительно не было за последние пятнадцать-двадцать лет в стране, ну, может, кроме Москвы, Югры, Татарстана, такого богатого, с таким промышленным потенциалом, настолько налитого нефтегазовыми деньгами региона. И точно не было ни одного такого, в котором «дикий рынок», финансово-промышленные группировки (не правьте меня, товарищ редактор, не группы, а именно группировки) с такой безнаказанностью разоряли бы лучшие заводы страны, хапали землю, врезались в нефтепроводы, нагло уходили от налогов, высасывали до ужасающей анемии, до катастрофической бледности кожных покровов, местные и областной бюджет. К тяжелым последствиям этого имеют прямое отношение статистика людей, уехавших из области, не рожденные в оставшихся семьях дети, непостроенные дороги, тротуары, дома, стадионы, театры, школы, больницы.
Цинизм и многовариантная изобретательность вурдалаков от власти и бизнеса, многие годы перенаправлявших деньги из прибыли предприятий и из бюджета в свои карманы, потрясает. Но мы тут не про черные, а про белые одежды, поэтому я обогну большую тему большой добычи (тем более что до конца ее объемы никто не знает). Стоя на горьких заплатках в Кротовской больнице, только один из вариантов былого самарского «честного отъема денег», здесь приведу и только имеющий отношение к медицине. Это прокачка денег через фейковые, то есть фальшивые проекты.
Тольяттинский депутат губернской думы Александр Дроботов утверждает (интервью в блоге Владимира Нехорошева за 29 октября 2015 года): «сейчас прежние схемы обрублены, финансирование при Меркушкине идет на строительство живых, а не фуфельных объектов». А «что же область потеряла за то время, пока высокопоставленные чиновники «бурили бюджет» по подобным схемам? Расскажу только о некоторых проектах, которые оказались «пшиком» несмотря на затраченные на них средства. Первое место стоит отдать так называемому «роддому больницы Пирогова» (что был заявлен как 13-этажный корпус». Всего в «домеркушкинский» период, говорит депутат, на проектирование «призрачного роддома» было потрачено от 180 до 200 миллионов рублей. «Сейчас на его месте в Пироговке стоит церковь, видно, кто-то решил откупиться от небесной канцелярии». Второе место Дроботов отдает роддому Кинельской горбольницы. Стоимость его проектирования вместе с котельной, говорит он, обошлась в сумму от 40 до 50 миллионов рублей. Реально построили лишь котельную. «Третье место – стационарное отделение противотуберкулезного диспансера на Ново-Садовой, 154». С 1993 (!) года, как утверждает депутат (и опровержения до сих пор не последовало), его проектирование ежегодно (!) включали в бюджет, много раз проект менялся. Общую сумму, как говорит Александр Николаевич, даже приблизительно назвать невозможно, но средства на фейковый проект тратили даже в преддефолтный 1997 год, когда денег в стране катастрофически не хватало.
И так далее, и так далее… Там есть продолжение, почитайте. Кроме этого, говорит Александр Николаевич, были «брошенные стройки и пустые коробки, связанные с медициной, которые также встали самарскому бюджету в копеечку, а попросту обезжирили его в тучные годы».
А еще, добавлю я до кучи, часть обветшавших поликлиник и больничных корпусов, чтобы не тратиться на капитальный ремонт, просто списали в утиль.
В нынешней Самаре появился местный термин – «заброшка» и блогерская метка «Город Зеро». И группа сталкеров есть, бродящих по Зоне, которую Тарковский мог бы снимать тут без декораций. Разбитый корпус бывшей туберкулезной больницы, бывшая поликлиника «Авиакора», детское отделение девятой горбольницы, отделение первой больницы, корпус горбольницы номер три, кардиологическая больница в Промышленном районе… И это не все медицинские «заброшки» даже из только последнего домеркушкинского времени, за 2008-2011 годы. Понятно, что кроме больничных развалин, к услугам сталкеров в Самаре, и не только Самаре, есть еще целая куча промышленных, жилищных и многих прочих.
…В новой сияющей кафелями и мебелями Тимашевской модульной поликлинике, пройдя по кабинетам и записав восторги врачей и пациентов, уже на выходе обращаюсь к пожилой женщине: «А вы что скажете?». Нина Васильевна Кижаева смотрит на меня виновато, деликатно боясь огорчить, но все же говорит: «А заводская-то наша прежняя какая хорошая была»…
Двухэтажная «заводская», в прошлом Кинель-Черкасская больница номер два, построена была в Тимашеве давно. Но нормально работала, хотя, конечно, просила ремонта, однако в 2005 году кто-то решил из муниципальных больничных нужд ее изъять. Неведомо, с какой целью. Официально сказали, что под психиатрические койки… Но что-то пошло не так. То ли передумали, то ли не договорились, то ли забыли в месиве подобных дел. Густо зарос теперь корпус со всех сторон сбежавшимися на разруху молодыми деревьями и кустами. Тянет свою узкую змеиную голову, готовая высунуть желтое жало амброзия. Самарский Чернобыль… Битое стекло, вывороченные оконные рамы, тучи мух над отходами жизнедеятельности бомжей…
Еще один эпизод. Кто бывал в Самаре на Мехзаводе, тот видел там в третьем квартале детскую поликлинику. Построенная в 1946 году, выглядит она так, что, если положить у входа шапку, каждый проходящий мимо бросит в нее копеечку. Даже живописать не буду, тоска. Тут и капремонт не спасет, в рецепте только бульдозер. Они там понимают это и опасаются: вдруг старую-то поликлинику снесут, а на новую денег не хватит, и потому цепляются изо всех сил хотя бы за такую. Почему боятся родители, понятно. Потаскай-ка, ежели что, детей в автобусах по морозу-инфекциям в Крутые Ключи, к тому же там такая стройка идет, что скоро и без мехзаводских нагрузка будет через край. И медики тоже… Завотделением Наталья Львовна Рыкова напряженно говорит: «Да ничего, работаем, как видите».
«Не закроют тут нас?» – с надеждой спрашивает, приняв меня за важную птицу, Татьяна Леонидовна Познухова, старшая медсестра взрослой поликлиники, что находится тут же, через дорогу. Это здание в лучшем состоянии, чем у детской, но тоже прилично потрепано временем. «Да вот если бы нам ремонт…».
У меня есть любимая книжка, «Белые одежды» Владимира Дудинцева. И загнутые в ней уголки страниц. Вот из одной: «Удивительно, что ни случится в жизни, какая ни сложится ситуация – ищи в Библии ее вариант. И найдешь». Вот из второй: «Сии, облеченные в белые одежды, они приходят от великой скорби». Там это не о медицине, конечно, но…
колокольчик надежды
«Как же так? – со слезами сказала мне пожилая женщина у ворот поликлиники на самарском Мехзаводе. – Уже четыре года Николай Иванович у власти, а мы как жили, так и живем!» И дальше с отчаянием: «У меня мама парализованная, она здесь в войну броню делала для «Ил-2», 20 тысяч бронекорпусов Мехзавод сделал, понимаете? А потом и я тут всю жизнь… Неужели мы не заслужили?»
Для ответа на трудный вопрос надо честно поставить рядом эти четыре года и хотя бы приблизительные масштабы разорения, глубину запустения и многообразие того, что нужно починить, построить, перепахать во всех сферах, и особенно в охране здоровья, в этом огромном поле, где наг и слаб каждый человек и каждому нужна помощь. А потом так же честно сказать: при всей тяжести медицинской здесь, в этой конкретной ситуации, живем все-таки мы уже далеко не так. И с дорогами новыми, и новыми объемами строительства жилья, и с новыми заводами, и новым отношением к земле и селу, и с новыми школами, детскими садами, и с новыми, первыми новыми после многих лет больницами и поликлиниками.
Во многом не так. Впервые при Меркушкине в Самарской области стала отступать страшная чума ВИЧ. Летом этого года по первичной заболеваемости регион отодвинулся на двенадцатое место в стране. А четыре года назад был на третьем. Начал отступать с былых позиций и туберкулез.
При всех доставшихся губернатору сложностях нынешнего бюджета при нем выделяются максимально возможные средства на капитальный ремонт десятков больниц и поликлиник, построено свыше 50 фельдшерско-акушерских пунктов, 10 новых амбулаторий врача общей практики, подразделения наркологических диспансеров в Самаре и Тольятти, новая поликлиника в Тольятти, проводится реконструкция хирургии Новокуйбышевской ЦРБ. Построена современная, хорошо оснащенная поликлиника Большечерниговской райбольницы. Огромные деньги вложены и вкладываются в практически заново созданный областной СПИД-центр, в его оборудование, в очень дорогие медикаменты. В Тольятти реконструирован и оснащен самой лучшей аппаратурой Перинатальный центр, в котором сейчас получают помощь и женщины Жигулевска, Сызрани, Ставропольского района.
Почти три миллиарда бюджетных рублей вложено в строительство и оснащение нового, мирового уровня самарского Перинатального центра. Да, это центр… Сияющий вестибюль, коридоры, палаты (одноместные и двухместные) с душем-туалетом. В каждом санузле вплотную к кабинке и унитазу висят маленькие красные «колокольчики»… Знаете, в каких единицах измеряется человеческая боль? В «делах». Организм человека способен выдержать только до 45 del. Теоретически. Но во время родов женщина чувствует боль до 57 del. То есть как бы двадцать переломов костей чувствует, полученных одновременно. «Колокольчики» – это охраняющая маму после родов (все женщины благодарно поймут) электроника. Присела или повернулась неловко, голова закружилась, или, не дай бог, стремительное кровотечение, когда секунды считаные до потери сознания. В этом случае надо всего лишь слегка нажать висящий совсем рядом, под рукой «колокольчик», и на пульте у дежурной сестры загорится тревожный сигнал.
Мордовские медики молодцы, они отдали по просьбе самарцев бесплатно (30 миллионов цена) проект уже построенного семь лет назад в Саранске прекрасного Перинатального центра. Самарские медики молодцы, они обогатили проект большой красоты и вкуса дизайнерскими решениями. И не только дизайнерскими.
До деталей и с большой любовью в самарском Перинатальном продумано все, от особых кроватей для мам до удобных и ярких кроваток-корзинок детских. Даже подставочки специальные уже у каждой кровати стоят: мама поставит на нее ногу – и будет ей удобнее кормить дитя. Спокойные тона стен оттеняет отделка цвета нежной майской травы и веселого апельсина … И даже в трех акушерских операционных – особые, стерильные, конечно, но какие радостные панно. В этих цветы, ромашки-васильки, там – бабочка. Но главное и в них (взрослых и детской, которой вообще не было в старом роддоме), в двенадцати родовых залах, в реанимации – это, конечно, уникальная, новейшего поколения аппаратура. И операционная, и диагностическая, и следящая за множеством параметров состояния мамы и ребенка в отделении реанимации. Тут много чего есть, в том числе и очень нужный в роддоме аппарат для плазмообмена, единственный шанс женщины, у которой вдруг возникнет печеночная недостаточность. При этих словах вздрагивает любой акушер, потому что при этом диагнозе больная может уйти у него на глазах. С этим аппаратом не уйдет, тут останется. Потрогает крохотную розовую ручку с перевязочкой, подойдет к окну, под которым будет плясать сумасшедший немножко еще на первых порах папа, засмеется, а если даже и заплачет – тоже пусть, главное, что живая, что со временем, шаг за шагом по коридору с полоской цвета майской травы, прижимая к себе того, у кого ручки с перевязочкой, она однажды пойдет домой.
«Доктора, которые будут с этой аппаратурой работать, – делает существенное уточнение замглавврача больницы Середавина Татьяна Аркадьевна Тезикова, – прошли дополнительную обучающую специализацию в лучших федеральных центрах».
Нет, уже не так живем, как раньше, во многом не так. Хотя, конечно, сделать предстоит несоизмеримо больше. И не только в строительстве новых зданий.
новые люди
Наиль Габдулсаматович Нугманов, главврач Кинель-Черкасской больницы, в своем медицинском халате – как во второй коже. Есть же такие доктора, к которым белые одежды, кажется, просто приросли, потому что больничная тема главная для них на работе, дома, на отдыхе, везде.
На пост главврача он заступил девять лет назад. Первый рабочий день начался с прихода судебных приставов – в больнице за долги были арестованы все счета. Он начал разгребать эту яму иногда на износ всех своих сил, но упорно, а вернее, даже уперто. И в первые годы некоторым его сотрудникам и больным казалось, что – не одолеет всех трудностей, время шло, а проклятая крыша все так же текла, денег все так же не хватало, а главное – не хватало врачей. Однако шаг за шагом он создал здесь свою полноценную команду и сделал из бывшего банкрота крепко стоящее на ногах учреждение. Все лечебные показатели на высоком уровне, в больнице полный порядок… Так что не совсем уж они и новые, эти новые люди. И многого успели добиться. «Но когда пришел Николай Иванович, открылось второе дыхание. Теперь не надо продираться сквозь чащу, дорога широкая открыта – только иди!» – так сказал Нугманов.
При Меркушкине Самарская область по максимуму включилась во все федеральные социальные программы. Наиль Габдулсаматович ведет меня по больничным коридорам, палатам и ординаторским (на ходу кланяясь и здороваясь по имени-отчеству с работающей уборщицей). Заходим в очередную, знакомимся. Любовь Благодарева, 27 лет, приехала сюда из Благовещенска (здесь много врачей из других областей страны), зав сосудистым отделением, купили с мужем трехкомнатную квартиру, миллион по «земскому доктору», плюс ипотека. Зарплата 40 тысяч рублей. Рядом – молодой врач Элиме Султанова, приехала из Самары, «земские» деньги тоже получила, но пока не тратит, Главврач хлопочет для своих сотрудников о 20 служебных квартирах в доме бывшего вертолетного полка, переданного муниципалитету. И у нее есть хорошая надежда на скорое новоселье в нем.
Целый день мы с Наилем Габдулсаматовичем мотались по селам, ходили по районной больнице (заставил осмотреть полностью!). И все это время он перечислял свое самое главное богатство: анестезиологов в больнице – семь, офтальмологов – пять, невропатологов – пять. Ходим по стройке, говорим про монтаж стен. Останавливается и с видимым удовольствием перебивает тему: «Три рентгенолога, десять хирургов! Сейчас мы вздохнули». Идем по лестнице. Поворачивается: «…И пятнадцать педиатров… И хирург еще один просится. Так-то уже и не надо бы, но уж очень хороший парень, по совмещению еще и эндоскопист. Нет, все-таки возьму!» 49 молодых специалистов за последние три года пополнили штаты Кинель-Черкасской районной больницы, практически полностью их укомплектовав.
Зарплата молодых специалистов в этой больнице от 25-30 до 40 и более тысяч, у всех медиков она имеет стимулирующую составляющую. Больница теперь не только не банкрот, она имеет плюс к бюджетным еще и дополнительно заработанные деньги. Вот в женском отделении на них поставили хорошие душевые кабинки, одну для медперсонала, другую для больных. На них же купили за 2,5 миллиона новый аппарат УЗИ. Отремонтировали рентгенкабинет. За счет чего зарабатывают? За счет дополнительных к медстраховскому стандарту платных услуг. Энергично занимаются профосмотром работников местных предприятий. Некоторые начальники, а пуще того владельцы частного бизнеса, иногда оказывают Наилю Габдулсаматовичу сопротивление, жалко же выкладывать из фонда предприятия деньги. Нугманов их за жадность стыдит и призывает к разуму и совести: в ходе осмотров, если они регулярны, выявляются и онкозаболевания на первых стадиях, когда человека можно гарантированно спасти, и всякая начальная хроника, которая, если вовремя схватить, не переходит в инвалидность. Авторитет главврача в районе высок. В прошлом году, когда были выборы депутатов местного райсовета, а потом из их числа – председателя совета представителей, кто встал во главе? Да, Наиль Габдулсаматович. Оздоравливает теперь уже и местное самоуправление.
Вы поняли ведь уже, что рассказываю я вам об абсолютно меркушкинском человеке? Не в смысле блата или родства, а в смысле духа, отношения к человеку, стиля работы.
…В «Белых одеждах» есть и такое на загнутой краешком странице: «Этот человек имел отношение к науке о растениях и знал много разных вещей. Знал, например, что есть такое понятие: спящая почка. У яблони ее не видно, но садовник умелой обрезкой дерева может заставить ее пробудиться, и тогда на гладком месте вдруг выстреливает новый побег».
Двадцать пять лет назад я брала интервью у Владимира Дмитриевича Дудинцева. По окончании разговора мы вышли в большую прихожую его московской квартиры, прямо в растрепанный, самый прекрасный в мире детский беспорядок: на низкой вешалке веселой кучей висели пестрые шапки, шарфы, шубки, на полу валялся сваленный внуками набок трехколесный велосипед… И здесь, уже сложив в сумку блокнот, я задала знаменитому писателю последний вопрос: что самое главное пожелал бы он своему читателю? Дудинцев ответил сразу, не думая: «Чтобы каждый человек в любой момент своей жизни знал, что у него есть будущее. И делал все для того, чтобы оно было светлым».
новые побеги
В Самаре сейчас происходят события, имеющие для будущего самарской медицины такое значение, что даже определение для него подобрать трудно. Да и не будем подбирать. Термин «государственно-частное партнерство» достаточно хорошо известен. Это особое направление развития, которое президент России Владимир Путин назвал важнейшим для страны.
В Самаре параллельно росту поддержки государственной системы здравоохранения частно-государственное партнерство начало приживаться, а теперь и стремительно расти при нынешнем губернаторе. Суть ГЧП: частный инвестор, один это человек или акционерная компания, не важно, частная или государственная, например, «Российские железные дороги», вкладывает свои деньги в строительство здания, оснащение его современными технологиями. В медицине партнерство, участие государства состоит в том, что оно оплачивает частной больнице операции, роды, лечение, диагностику каждого пациента через систему обязательного медицинского страхования, Фонд ОМС. Государству выгодно, что инвестор не только создает высокого уровня медицинский центр, он его еще и полностью содержит – от обслуживания оборудования, оплаты света, воды, расходных материалов для операции и лекарств и до зарплаты персонала. Это выгодно обычному пациенту. За медицинскую помощь в суперцентре своих денег он не платит (если только захочет услуги сверх стандарта, предусмотренного ОМС для всех больниц).
В мае этого года губернатор побывал в самарской Дорожной клинике. Посмотрел сосудистый центр и отделение гемодиализа, которые появились здесь как продукт ГЧП, с участием «Российских железных дорог».
Оборудование новое, прекрасное, с его помощью здесь не просто выводят людей из инсульта, но и во многих случаях спасают от инвалидности. Ну и уют-комфорт… Людмила Лестина, перенесшая инсульт, сказала Николаю Ивановичу так: «По сравнению с тем, где я лечилась раньше, это небо и земля. Так, как здесь, должно быть везде». «Мы все для этого сейчас делаем», – ответил ей губернатор.
За счет принципиально нового отношения власти к участию в целевых программах федеральное бюджетное финансирование социальной сферы губернии, в том числе и здравоохранения, за последние четыре года вдвое превысило объемы предшествующей «четырехлетки». Теперь, еще и с поправкой на большие сложности бюджета, силы медицины сильно наращиваются за счет ГЧП.
Сегодня в губернии реализуется только в области здравоохранения 13 проектов государственно-частного партнерства (всего в работе, переговорной, организационной их уже 26). Сумма инвестиций – 8 миллиардов рублей.
Среди самых значимых – проект ООО «ПЭТ-технолоджи», который по итогам переговоров Меркушкина и РОСНАНО создает в Самаре Центр «ядерной медицины, или Центр позитронно-эмиссионной и компьютерной томографии (уникальные технологии раннего и очень точного выявления онкологических заболеваний).
Очень важное – новые диализные центры для спасения людей с почечной недостаточностью, первые четыре из них создаются в Самарской области знаменитой фирмой «Фрезениус».
После подписания соглашения с губернатором еще одна мировая медицинская знаменитость, Марк Курцер, возводит госпиталь поддержки материнства и детства сети «Мать и дитя», с технологиями вплоть до высокоточной, работающей не с миллиметрами, а с микронами, роботохирургии.
ООО «Современные медицинские технологии» достраивает в Самаре один из лучших, а может быть, и лучший в стране кардиохирургический центр.
Деталь: самарская власть за землю под строительство новой медицины с инвестора три шкуры не дерет. Она им ее – предоставляет. Понимаете? Провели открытые, прозрачные переговоры, дали гарантии честного сотрудничества и помощи, предоставили землю…
Сегодня Самара вышла в число основных лидеров страны по развитию частно-государственного партнерства по «списку» всех отраслей. А по развитию ГЧП в медицине губерния уверенно заняла среди регионов России первое место. И для меня тут, например, значимо не тщеславие какое-то, а степень убедительности того, что в Самаре еще одна очень важная «спящая почка» проснулась. И дает сильные, очень нужные для улучшения жизни людей побеги.
Чтобы посмотреть, как будет выглядеть одна из новых веток, я поехала в новый кардиоцентр, «Клинику сердца». Прошла по всем коридорам и этажам. И повытаращивала же, честно скажу, глаза… Там пока еще многое недостроено, не отделано, не смонтировано. Но уже по тому, что есть, понятно, что у Самары скоро должен появиться уникальный медицинский центр. Его общая площадь два с половиной гектара. На первом этаже (огромные потолки, широкие коридоры) отделение такой диагностики, о которой мечтали бы многие ведущие московские клиники. Вот тут будет единственный такой и не только в Самаре, специализированный кардиологический аппарат МРТ. Тут – цифровой рентген, компьютерная томография, эндоскопия и колоноскопия (под инфаркт часто маскируется язва), здесь оборудуют очень хорошей аппаратурой кабинеты уролога, офтальмолога, гастроэнтеролога и так далее. Полный спектр обследования у всех узких специалистов будет доступен не только сердечникам, но и по направлению обычных городских поликлиник, в рамках ОМС, всем остальным пациентам, бесплатно. В арсенале центра 8 аппаратов УЗИ, в том числе экспертного класса.
В пятиэтажном здании монтируют 12 лифтов, отдельно – для больных, врачей, для приема со «скорой», для транспортировки из операционных. В центре предусмотрено 48 реанимационных коек (кардио-хирурги всей страны завистливо вздохнули), и каких… Вот одна из палат площадью 100 квадратных метров, да, вы не ошиблись, прописью – сто квадратных метров, здесь будут расположены четыре реанимационные кровати. По стенам – пульты управления следящей аппаратурой. Основное оборудование закрепляется на потолке, чтобы – полный простор и возможность мгновенного маневра и самой кровати или, например, передвижного аппарата УЗИ – к кровати с больным.
На этом этаже – оперблоки. Из восьми операционных четыре – «под рентгеном», то есть хирург видит объемное изображение сосудов на экране. Оборудование лучших мировых медицинских фирм уже стоит на складах.
…Несколько лет назад Сергей Шатило подарил больнице имени Середавина очень хорошую операционную стоимостью 60 миллионов рублей. После того, как смог показывать ее здесь своим потенциальным покупателям, что называется, «вживую», успешно продал 21 такой комплект оборудования в клиники разных городов страны. Он бизнесмен. Но однажды так случилось, что попал в эту операционную в качестве больного. Экстренно. Вопрос стоял о жизни и смерти. Анестезиолог перед операцией сказал ему: «Это ведь вы – тот, кто нам это все подарил? Спасибо».
К чему я тут это… Кроме блока взрослой хирургии в Центре есть и детский. Медики знают, что это заведомо не окупаемый никакими страховыми полисами блок: при одинаковой стоимости квоты расходные материалы для детской хирургии очень сильно дороже, сроки пребывания ребенка в реанимации многократно дольше. «Но, – говорит Сергей Шатило, – тут для меня дело не только в бизнесе».
На верхних этажах Центра расположены палаты, комфортные, двухместные, с душем-туалетом для обычных пациентов по страховым полисам и особые, трансформеры – хоть из двух комнат можно сделать, хоть из трех, для состоятельных людей, которые готовы платить за это свои личные деньги. В «Клинике сердца» есть и «суперлюкс». Это такое большое пространство, в котором пациент волен разместить не только себя, но и свою личную охрану, и личного повара, и любимую собачку. За большие деньги – любой каприз, вплоть до спецлифта. Спрос на такой сервис в современной медицине есть. И это хорошо, потому что Центр сможет за счет этих денег (все просчитано) недорого кормить обычных пациентов хорошей едой в кафе, содержать заведомо убыточный, но крайне нужный для спасения детей малышовый оперблок и многое другое.
Хотя здесь я считаю необходимым особо подчеркнуть: главным пациентом «Клиники Сердца» безоговорочно будет обычный пациент с обычной, государством оплаченной квотой на операцию. Окупаемость проекта (3 миллиарда рублей) возможна только при максимально напряженной работе в этом секторе. Его мощности рассчитаны на проведение 11,5 тысячи операций в год. Поэтому Кардиоцентр будет готов принять в любой день (подчеркиваю – в любой день) и любой час любого пациента не только Самарской области, но и других регионов страны, ближнего, а может быть, и дальнего зарубежья. Остается ждать его скорейшего открытия.
Кроме уникального оборудования, условий лечения (представляете, зона отдыха для больных – с высокой стеклянной крышей, зимний сад?) здесь будут работать врачи очень высокого класса. Самарская школа кардиохирургии – одна из сильнейших в стране. Главным врачом центра назначен Алексей Николаевич Вачев – доктор медицинских наук, завкафедрой факультетской хирургии и отделением сосудистой хирургии Клиник Самарского государственного медицинского университета.
дальше – просто космос…
Самарцам про уровень СамГМУ, его Клиник, его ректора рассказывать необходимости нет. Знают. Масштабов российской величины и академик Котельников, и его вуз достигли давно. Таких масштабов и так давно, что многие думали, что выше уже некуда. Оказалось – есть. Сразу предупреждаю: глубина технологической революции, которую заварили здесь, такова, что заслуживает отдельной огромной публикации.
«Это надо посмотреть своими глазами», – сказал мне Геннадий Петрович. Я переступила порог и зашла в помещение. Хотя это только с виду помещение. На самом деле – пространство, фантастический мир новой медицины. Сначала подумала – самарской. Чуть позже поняла – российской. Осмыслив все, с легким холодком в душе, осмеливаюсь предположить, что, возможно, и мировой.
Зайдите сюда со мной и вы. Айкуш Назарян возьмет нас за руку и подведет к странному, с красивым изгибом подставки, словно декорации из фантастического фильма, столу. Он называется «Пирогов». Айкуш легко коснется его рукой, и поверхность стола засветится изнутри. Трехмерный, объемный атлас человеческого тела готов к просмотру. Можно выбрать любую из множества составляющих, например сердце. Осмотреть его со всех сторон. Увеличить объемно каждую его часть. Рассмотреть детально ток крови в каждом сосуде. Сделать послойный, вплоть до микрона, хоть вертикальный, хоть горизонтальный срез. Стать очень маленьким и пролезть внутрь сердечной мыщцы, оглядеться, двинуться еще глубже, еще, в беспредельный микромир, вплоть до момента, когда увидим на поверхности стола одну из миллиардов клеток, из которых состоит орган. Вернуться назад. Загрузить в стол любой снимок больного сердца (печени, почек, суставов и прочего). Сравнить (в цвете, трехмерном объеме) со здоровым, покрутить со всех сторон, увеличить какое-то место, если нужно, увидеть детально все отклонения.
И это самое легкое из того, что они тут могут. Обо всем, я уже говорила, нужно писать отдельный огромный материал. Расскажу тут о самом меня поразившем. Новая технология операции. Делается МРТ или КТ больного органа, дальше на этой основе трехмерная модель. Суперкомпьютер обрабатывает данные и выдает в виде компьютерного объемного изображения оптимальную, с учетом избежания всех возможных осложнений, пошаговую схему операции. Хирург надевает специальные очки и встает к операционному столу. Он видит реально разрезанный живот больного, видит орган, который оперирует, а над ним, через очки еще и так называемую дополненную реальность, как бы в воздухе над пациентом – объемное компьютерное изображение органа и подсказку – скальпель сюда, вот так, а вот здесь осторожно, внутри, в миллиметре справа – невидимый глазу врача опасный кровеносный сосуд, следующий шаг такой… Конечное решение, как в самолете за летчиком, в операционной остается за хирургом, но помощь умного диспетчера, действия которого из тысяч вариантов просчитал компьютерный супермозг, переоценить невозможно.
Думаете, фантастика? По этой технологии самарские хирурги провели уже 280 успешных операций. Результаты оценили очень высоко.
Симуляционные технологии и виртуальные операции на их основе, тренирующие студентов. Реабилитация парализованного инсультом больного, который надевает очки и видит через них, что идет по цветущему лугу, а к ногам прикреплены подушечки, имитирующие давление стопы при шаге… Обманутый мозг посылает телу нужный сигнал, человек восстанавливается вдвое быстрее.
Есть еще выходящие за границы реального технологии так называемого нейроинтерфейса, обмена информацией между компьютером и мозгом парализованного, например, человека. Братцы, это уже высший космос…
Директор Института инновационного развития СамГМУ профессор Александр Колсанов называет исходную точку: 8 августа 2013 года Николай Иванович Меркушкин провел совещание с участием академика Геннадия Петровича Котельникова, членов правительства и представителей бизнеса. Вскоре по хлопотам губернатора в СамГМУ пришли 300 миллионов целевых рублей из федерального бюджета и еще 200 – из областного.
Не слышно и как-то не очень заметно даже для СМИ раскрылась еще одна спящая почка… Сегодня кроме Центра прорывных исследований «IT-Медицина», где мы с вами только что были, вовсю разворачивается Научно-производственный технопарк СамГМУ. Там тоже, знаете, сейчас великие дела. Сплав биологии, медицины и инженерной мысли. Комнаты, перегруженные компьютерами, 3D-принтерами, токарными станками и бог знает чем еще. Молодой народ возраста 35-40 лет, талантливый и раскованный, запах кофе, стопки бумаги, пришпиленная к стене схема… По заявке Центра прорывных исследований делают все: компьютерные программы, новые волшебные очки, искусственное ухо, модель имплантанта челюсти, хитрую капельницу для лекарства, да я же говорю – все.
На разных этапах разработки этого института СамГМУ уже более 70 проектов, почти рядом с каждым можно ставить слова «первый в стране», замахиваются на уточнение «первый в мире». Создали кластер медфармтехнологий, в котором соединили свои силы вузы, предприятия, министерства. Создали международную биотехнологическую лабораторию…
«Да, – спокойно говорит академик Котельников, – в 2018 году рассчитываем запустить биотехнологический центр по выращиванию тканей и органов. К 2020 году развернем его на площадке, как у нас его зовут – «меркушкинского» Технополиса «Гагарин-центр».
Пожелание автора «Белых одежд» для этих людей сбывается. В любой момент своей жизни они знают, что у них есть будущее. И делают все для того, чтобы оно было светлым. Нам важно, что от этого света светло будет всем.
…Может быть, кто-то, читая слова «команда губернатора», думает, что это его помощники, советники, министры? Такая группа начальников, которая натренирована руководить? Такой штаб по выработке указаний и направлений движения? На самом деле она гораздо шире, гораздо больше. Как больше в Самаре тех, кто не разрушает, а строит.
…В мае этого года у кинельского поселка Формальный проходил военно-исторический фестиваль, посвященный маю сорок пятого года. Энтузиасты народные, сохраняющие старые мотоциклы и военные полуторки, гимнастерки и галифе, делали реконструкцию боя. Все шло штатно, но когда на исходный рубеж вышел вражеский танк, никто и не взвидел, откуда вырвались трое маленьких мальчишек с игрушечными автоматами в руках. Они бежали по полю наперерез фашистам и кричали громко тонкими голосами: «Ура! За Родину! За Победу!».
Давайте зачислим в нашу команду и их.
…А поликлинику на Мехзаводе новую надо построить. Вот кровь из носа, как надо. Люди ее действительно заслужили, и не только на Мехзаводе.
И знаете, я думаю, что теперь построят. Обязательно.
Светлана Севастьянова
