Листы её памяти
Тамара Бенкина на презентации книги «Листы моей памяти» в Тольяттинском краеведческом музее 21 декабря 2019 г.
Казалось бы, не найти уже в наше время людей, которые органически не способны на компромиссы и готовы «до последнего патрона» отстаивать свои убеждения. Людей, которые сами держат очень высокую планку и категорически требуют того же от окружающих. Людей, общение с которыми сродни экзамену или испытанию на детекторе лжи. Прямо скажем, неуютных для простого обывателя, привыкшего не по-детски «крутиться», чтобы любой ценой занять место под солнцем. Порой даже чужое место… И я, признаться, думал, что нонконформисты давно уже вымерли как динозавры. К счастью, я ошибался.
Сказать, что вдове известного ставропольского хирурга Тамаре Сергеевне Бенкиной за 86 лет ее жизни судьба не особо благоволила – ничего не сказать. В один из таких переломных моментов я и увидел ее впервые. Было это четверть века назад, в сентябре 1996 года, когда альпинисты команды «Лада-Эверест» устроили в Тольятти вечер памяти ее сына Игоря, погибшего в августе при восхождении на гималайский восьмитысячник К-2.
Помню, вернувшиеся восходители переживали, не зная, чего ожидать, – а она держалась до конца, не проронив ни слезы, ни слова укора. На это не каждый способен. Не приведи Господь терять своих детей. А если таков «промысел» и Он их забирает, родители вправе проститься. Так матери солдат порой годами искали погибших в Чечне и других горячих точках. Искали на земле – а как отыскать в ледяном поднебесье, на высоте почти девять тысяч километров?
Уход сына – не первая и не последняя тяжелая потеря в ее жизни: в рамках своей авторской рубрики «На долгую память» я подробно рассказал об истории семьи Бенкиных по мужской линии («Отцы и дети Бенкины» // Ставрополь-на-Волге, 4 декабря 2018 г.). О «линиях жизни» самой Тамары Сергеевны обещал рассказать отдельно.
Линия матери: Щерины из Васильевки
Приведу фрагмент не публиковавшихся ранее талантливо написанных воспоминаний Тамары Бенкиной, подготовленных для книги о жизни ставропольчан в годы Великой Отечественной войны.
«В русском царстве-государстве, во селе Васильевке Ставропольского уезда Самарской губернии жили-были мои дед и баба, Иван Егорович со своей суженой Марией Андреевной. И было у них семеро детей: сыновья Семён со Владимиром да пять дочерей: Енька (Евгения), Ляксандра (Александра), Федора, Параскева (Прасковья) и любимая младшенькая Верушка, моя мама. Дружно и весело жили. Работящие были, мастеровые, с умной головой и умелыми руками.
Вы видели, как птицы в стае учат птенцов летать? А курица цыплят учит в навозе червяков клевать? Так и предки наши детям своим давали в руки настоящее дело.
Еще прадед мой Егор Щерин обучил сынов своих профессиям, которые всегда нужны людям. И был средний его сын Николай – столяр-плотник: кружевные дома мастерил да сани-розвальни, сам и тальник да осокорь по зиме выбирал, в одиночку ходил через Воложку, там и замерз во время войны. А старший, Иван, был искусный швец.
Мария Андреевна – из оседлых цыганского рода смолокуров, гнали они березовый деготь под Кунеевкой в лесу.
Жили, держали скот и любили землю. Сажали и сеяли и овощи, и хлеб, и лен. Матушка моя поведала мне, как колотили и отбеливали лен в речке, а Марьюшка ткала его на рушники.
Дед Иван ездил на Серке в Ставрополь на ярмарки. Привозил ткани, кружева, позументы, шил дочкам юбки, рукава да наряды узорные. Всё он шил: шубняки и тулупы, девкам дубленки в сборочку, и шапки, и рукавицы. Шил и утварь для васильевской церкви, и церковные одежды для священника. Всем дочерям он справил на приданое ножные швейные машинки «Зингер». Прихожане васильевского храма уважали Ивана Егоровича, выбирали его старостой – держателем церковных денег»…
– В начале 1930-х дедушку с двумя сынами раскулачили, – рассказывает Тамара Сергеевна. Всех из дома выгнали, и дом досками заколотили. Моих дядьев по этапу отправили в Красный Яр. Дом, где их держали, никто не охранял. И вот Семен, а он пришел «с плену ерманского», обстрелянный, говорит Владимиру: «Давай уйдем, нас никто не сторожит». Тот отвечает: «Нет, я буду, как велят» А Семен ушел и жил в Рождествено, всю жизнь жил, до брежневских уже времен, под чужой фамилией со своей семьей.
К слову, раскулачивали моего деда в то время, когда ответственным секретарем райкома ВКП(б) в Ставрополе работал отец моего будущего мужа Самуил Иосифович Бенкин. Вот ведь как распорядилась судьба…
Линия отца: Карповы из Приволжья
– Дед, когда сыновей арестовали, стал жить в Санчелеево у дочери Александры. Моя мама поехала в Приволжье, где жила ее сестра с мужем. А там хороший парень нашелся – мой папа…
Девичья фамилия Тамары Сергеевны – Карпова. Отец Сергей Иванович родился в Приволжье, «имел 4 класса образования с отличной каллиграфией, был классным пекарем».
– В Васильевский сельсовет пошли просить справку, чтобы ей выдали паспорт и зарегистрировали брак, а ему: «Зачем тебе кулачка?» Взял маму за руку: «Пойдем, здесь делать нечего». И пошли они в Санчелеево, к Александре. Там и расписались. Отец стал работать в Санчелеевской пекарне. А в 1935 году, уходя на срочную службу, привел к отцу в дом жену с ребенком. И корову. Припас два мешка муки, заготовил корове в зиму сено – хозяйственный был мужик…
Старшина Карпов служил на Черноморском флоте семь лет. Жили на станции Сарабуз (сейчас Гвардейское) на частной квартире «одной семьей с хозяевами».
– Может, знали больше краснофлотцы, чувствовали ситуацию? Папочка-умничка поспешил отправить жену рожать третьего ребенка к сестрам ее в Ставрополь, на Волгу. «Сам потом приеду». Проводил нас до Симферополя – и назад в часть…
Позже, перебирая мамины бумаги, нашла папину открытку с фронта от июня 1942 года: «Верёнок, береги детей…». И в конце фраза «Придем с победой, враг будет разбит!».
– Когда Тамара вырастет, мы с ней будем ходить на танцы, – шутил папа…
В августе 1942 года его не стало.
Тамара Карпова. Ставрополь, 1945 год. Фото А. Кинцеля
Линия Ставрополя
– В Ставрополе нас сначала приняла тетя Еня – Евгения Ивановна Сергунина, старшая сестра мамы. 7 августа 1941 года родился Сашенька. Мы перебрались на частную квартиру. А с 1943 года жили на дачах. (До революции Ставрополь был известным кумысолечебным курортом, и знаменитые ставропольские дачи, построенные в конце XIX – начале XX вв., вспоминают многие старожилы. – Авт.) Дедушка Иван выбрал для нас маленький срубовый домик на краю поселка, к лесу передом. Избушка о три окна с деревянными ставнями. Дед сложил русскую печку вместе с отопительной, сколотил крылечко, сарай подлатал… Так и жили: мама и нас трое. Я старшая, а там семь лет разницы и погодки. Козы, дети, дрова, вода…
Корову Зорьку задрали волки, которые жили в урочище, между теперешними Портпоселком и Комсомольском, и совсем не боялись людей – даже днем подходили близко к дачам…
«К весне в оттепель 1943 года я, первоклашка, пришла в школу в новом солдатском бушлате, выданном в военкомате». Речь идет о Лесной школе, которая располагалась в великолепном трехэтажном, построенном еще до революции купеческом особняке. «В начале 1945 года прибыли к нам освобожденные несовершеннолетние узники. Некоторые с лагерными номерами. Не дети – юноши и девушки, много повидавшие, прошедшие круги ада. Серьезные, молчаливые. Взрослые, наверное, не знали, как и что с ними делать, как лечить их души…»
Фото с зонтиком сделано тогда же, в 1945-м, уже после победы.
– Зимой был страшный голод, – рассказывает Тамара Сергеевна. Помню, я, динамичная, подвижная девчонка, и вот днем скачешь, а ночью у меня болели ноги, это от недостатка питания. А летом я была на школьной площадке. Там кормили… У одной девочки был красивый зонт. И вот мы летим по базару, а там у Кинцеля (ставропольский фотограф Александр Андреевич Кинцель. – Авт.) будка. Он залюбовался на меня с зонтиком – и щелкнул, и повесил снимок на витрине…
Особая тема – любимые учителя. Валентин Симонович Столитенко преподавал физику и математику. «В 5-м классе он пришел к нам. Молодой, в военной одежде. Пришел после ранения с фронта. Уроки давал классно. Дисциплина отличная. Влетает стремительно в класс. Быстро пишет на доске варианты задач. «Пишите контрольную»… и вон из класса. Значит, ему плохо – мучили страшные головные боли после контузии…».
Несколько лет «Симон», как его звали ученики, работал учителем в Хрящевке.
Линия свободы
Началась эпопея строительства Куйбышевского гидроузла, и в 1949 году в Ставрополь этапом прибыли заключенные Кунеевлага и расконвоированные специалисты с семьями. И вот – особая «закладка» в ее книге жизни: Тамара была тепло принята в семье ведущего геолога Куйбышевгидростроя Вадима Ливанова.
– Это была интеллигентная семья. Я думала, Вадим Константинович – биолог, как многие разночинцы, а он, оказалось, художник. Учился в Петербурге на полиграфическом факультете (это уже кто-то из детей сказал). А Елизавета Ефремовна из семьи священника. В северные лагеря Ливанова отправили, потому что Сталин громил кружки любые. И вместо полиграфического в лагере он получил геологическое образование, потому что профессура читала заключенным лекции. А он был такой изысканный мальчик, что его берегли на лесоповале. И здесь он оказался как геолог…
Таких встреч – с людьми, сумевшими всем смертям назло сохранить высочайшее человеческое достоинство, порядочность и внутреннюю свободу, – в ее жизни было несколько. Она и сама такая. И «чем старше, тем свободнее – вот что удивительно», говорит Тамара Сергеевна.
Сергей Мельник
—
Бенкина (Карпова) Тамара Сергеевна родилась 14 декабря 1934 года в с. Рождествено. В Ставрополе с 1941 года. Окончила Ставропольский филиал Куйбышевского индустриального института. Участвовала в строительстве Куйбышевской ГЭС. Работала в Тольяттинском филиале института «Куйбышевгражданпроект», на предприятиях города.
