Владыка Нестор: Бог не навязывает нам себя. Часть 2

В первой части интервью с епископом Тольяттинским и Жигулевским Нестором мы рассуждали о добре и зле. О вере и доверии. О том, как важно не потерять себя в этом мире, который постоянно меняется. Сегодня говорим всё больше о делах Тольяттинской епархии. Ей в 2024 году исполняется пять лет.

«Жатвы много – деятелей мало»

– Епархия появилась не на пустом месте. Православие в Ставропольском уезде и Ставрополе на Волге жило и развивалось более 270 лет. Строились храмы, появлялись общины, и мне нужно только продолжать то, что и до меня было, и постараться развить.

Я всегда вижу нашу жизнь в развитии. Русский язык – он изначально закладывает изменения как положительные. Мы говорим: всё изменится. А подразумеваем: изменится к лучшему. В нашей культуре уже заложено, что развитие обязательно со знаком плюс. Господь все трудности в добрые дела превращает.

Я не ставлю задачу, как раньше в спорте говорилось – быть «быстрее, выше, сильнее». Не так много увеличилась за пять лет численность духовенства, новых храмов построено – сейчас в стадии строительства их более 20-ти, и так достаточно. Мы строим не памятники. Это не музей под открытым небом. Храм – это место, где встречаются люди, где живет община.

– Община без священника – как ученик без наставника. В Тольятти есть и православная гимназия, и школы православные, и институт. А батюшек все равно не хватает. Не вырастили мы еще своих, рано?

– Если утилитарно сказать: батюшка – это штучный товар. Кадровую проблему определил Господь Иисус Христос еще во время своей земной жизни, сказав такие слова: «Жатвы много, а деятелей мало». В 90-е годы, когда государство разрешило открывать храмы, священников было мало. Кто по зову сердца хотел, те и пришли. Поэтому 90-е и начало двухтысячных нам породили поколение батюшек с неокрепшими сердцами, с малым опытом, тем более малым духовным опытом в жизни. Дров наломали. Прошло время, и мы увидели, что очень большая критика пошла по отношению к Церкви. Я на это всегда говорю: мы все из одного теста. Хотите, чтобы священник был святым – тогда и «тесто» всё должно быть сдобное.

Сегодня общество ставит очень высокую планку для священников. Мы, архиереи, ставим высокую планку. Священник без высшего духовного образования служить не может. Поэтому, конечно, их не хватает. И они не берутся с потолка. Нужно много времени, чтобы вырастить батюшку, который должен служить народу.

– А что для этого от народа нужно?

– Создавать условия, чтобы такие батюшки появлялись. Это не от архиерея зависит. Я со своей стороны сделаю всё, чтобы человек, который стремится, достиг поставленной цели. Но рождается будущий священник в обычной семье.

Родите вашего!

– Владыка, в Мусорке, где 15 лет идет реставрация храма Космы и Дамиана, батюшку перевели служить в город. Сельчане остались недовольны. Объясните ситуацию со своей стороны, чем руководствовалась епархия, принимая решение?

– Я не любитель перетасовывать кадры, чтобы неповадно было: обиделся – сослать куда-нибудь далеко. Нет. Отец Олег много лет был настоятелем храма Космы и Дамиана. Конечно, когда человек долго на одном месте, люди привыкают, это нормально. Они с ним большую часть жизни прожили, детей крестили, родных отпевали.

Отсекая всякие другие аргументы, у меня только один вопрос: а отец Олег – он родился в Мусорке? Он там учился? Оттуда в семинарию пошел и вернулся в село? Увы, нет. 15 лет назад он был назначен на это место служения, и тогда никто не спрашивал: а чего это вы нам чужого прислали? Но когда батюшку Церковь так же отозвала на следующее послушание, все сразу схватились: «он – наш». Родите вашего. Пусть из вашего села будет священник. И тогда никто не будет ни посылать, ни забирать его, потому что вы вырастили своего батюшку, который дает вам возможность приобретать духовные ценности.

Мне Патриарх сказал: где больше людей, там должен быть и священник. Мусорка – село крупное, а на службе 15 человек. И дело не в том, что там маленький молитвенный дом. Если бы тысяча человек ходила, наверное, мы и храм давно бы отреставрировали, уже служили бы в новом храме. Но мы изыскиваем средства, и здесь я очень благодарен нашему губернатору Дмитрию Игоревичу Азарову и попечительскому совету – путем неимоверных усилий создается большой паломнического центр, связанный с Троицким монастырем в селе Ташла, с источником Божией Матери. И храм в Мусорке – часть этого проекта.

Отец Олег не может служить в Мусорке постоянно, потому что перед ним сейчас стоят другие задачи, в том числе образовательные. Он в городе нужнее. Но, по настоятельным просьбам прихожан, батюшка продолжает приезжать в село в определенные дни недели. Мне хотелось бы, чтобы наши прихожане доверяли архипастырю.

Священнослужители – не работники. Они – именно служители, как в армии, как в других местах. Они исполняют благословение правящего архиерея, и подчиняются ему, и смотрят на свои задачи в контексте задач не личных, а общецерковных. Когда в узком контексте мы смотрим на какой-то вопрос или проблему, то нам кажется, что это неправильно. Но когда мы смотрим в широком контексте и видим всю картину, то неправильное «здесь» в широком смысле становится правильным. Епархия не является слепым органом в церковной жизни. Мы всё учитываем в контексте всей епархии, а не одного прихода. Каждое кадровое назначение я вырабатываю не один месяц. И, конечно, перемещения бывают, как бы это ни было больно для кого-то. Здесь не должно быть какого-то недопонимания.

О! Именно так и надо было пройти

– А когда планируется открытие храма в Мусорке? Есть какое-то понимание по срокам?

– Понимаете как: храм-то старинный, а требования предъявляются современные. Строительные работы, связанные с укреплением фундамента и несущими конструкциями, завершены. Но есть много других вопросов. Ну, например. Храм очень большой, отапливать его в возможностях сельского прихода, очень скудных, тяжело. Мы смотрим: стоит ли круглый год использовать все площади или, как было в старину, сделать летнюю часть и зимнюю – для тех же 15 прихожан этого пространства хватит с лихвой, а уже в летнее время, открывая храм полностью, мы сможем принимать много людей, особенно на престольные праздники.

Это же еще и объект культурного наследия. Требования серьезные, вся проектная документация проходит государственную экспертизу. Трудности есть, но работа не останавливается. И, конечно, мне хотелось бы, чтобы все, кто желает восстановления храма, объединялись. Говорить об этом надо. Это общая забота. Мне бы очень хотелось, чтобы к 2025-26 году мы уже великим чином освятили храм, и это стало бы событием всего региона.

– Больше года, как сгорел храм в Севрюкаево. Жители остались без духовного центра. Что дальше?

– Святитель Филарет Московский, определяя, что такое промысел Божий в нашей жизни, говорит: это способность Бога давать всяким злым делам и поступкам добрые последствия. Мы говорим: храм сгорел – само по себе это, конечно, горе. Но, видно, Богу угодно, чтобы в Севрюкаево был не деревянный, а настоящий каменный храм. Мы сейчас работаем над оформлением земли и всем, что связано со строительством.

Опять же – есть понятие «сегодня» – в узком контексте мы видим, что это плохо, а в широком, когда пройдем путь целиком, оборачиваемся: «О! Именно так и надо было пройти, это была просто ступенька».

– А в Ермаково храм будет?

– В Ермаково меня просто заставили приехать. Приезжаю, а там народ собрался, прямо на улице, община. Показывают место, где стоял старый храм. И говорят: у нас тут постоянно что-то плохое случается. Почему? Там за храмом погост был. В советское время все кресты посносили, а могилы остались. Они чьи – могилы? Наших родных. Мы по ним ходим. Мы забыли историю. Мы не чтим своих предков. Это страшно. И жители Ермаково сказали: владыка, давайте восстановим историческую справедливость. Вот есть оно – святое место, оно было посвящено Богу, таким оно и должно оставаться. Это идея самих прихожан.

Я не стараюсь придумывать что-то искусственно, а просто откликаюсь на просьбы людей. Нам сил не хватит на всё. Но там, где люди сами хотят и делают, где есть внутренний стимул для духовного развития, где понимают: без храма, без освящения своей души, нам плохо, село погибает, там и будет храм.

– Сейчас, мне кажется, все хотят. Многие стремятся к духовной жизни. Без нее всё труднее.

– Я скажу словами одного из губернаторов. Проезжаю, говорит, в регионе сёла разные, и где храмы закрыты, разрушены, там и люди, как кресты покосившиеся. А там, где село имеет свой духовный центр, там и жители бодрячком. Это говорил человек, который вышел из советской эпохи, сам коммунистом был. Как руководитель, он понимал: наличие такой доминанты, духовного центра меняет жизнь села.

У меня не стоит задачи воткнуть церкви во все возможные места. Зачем? Когда я бывал в европейских странах, заходил в православные храмы – видел их пустыми. Нет никого. Они как памятники. Вся Европа – костёл. Большие здания нужно содержать, и там их сдают в аренду под кафе, рестораны. У нас коммунисты, атеисты храмы в хранилища и клубы превращали. А там закрытие храмов без войны происходит, даже священников убивать не надо. Просто бери, и делай что хочешь. Потому что в храмы никто не ходит. Не востребовано. Церковь нужна, чтобы там была живая община.

Господи, да будет воля Твоя

– Владыка, сейчас сложное время, в первую очередь для тех, кто проводил своих близких в зону СВО. Что бы вы посоветовали матерям, женам, что помогло бы им для успокоения души?

– Отечество не первый раз переживает такие времена. Как показывает опыт, каждое столетие приносит нам ситуации, связанные с войной. Вызовы были всегда. Как реагировали те, кто оставались в тылу? Народ был верующий. И всегда знал, что есть промысел Божий над всеми нами. Те, кто были в тылу, молились Богу, конечно. Основная молитва – о сохранении жизни и здоровья близких, но в центральной молитве всех христиан «Отче наш» есть слова: «да будет воля Твоя и на земле, как на небе». Именно Бог знает и определил когда человеку войти в этот мир и когда он из него выйдет. У каждого свой определенный путь и предназначение.

Мы спрашиваем: почему они? А именно эти ребята, получив такой сильный опыт, когда каждый день может быть последним, совершенно по-другому начинают думать, задаваться вопросами. Для чего ты здесь, на этой земле? Какие у тебя ценности, какая цель, мировоззрение? В чем суть твоя? Это было и в первую Отечественную 1812 года, и в Великую Отечественную, и в Первую мировую – они возвращаются совершенно другими, стремящимся к благочестию.

И священнослужители, которые сегодня окормляют военных в госпиталях и в других местах, свидетельствуют: а ребята-то поменялись. Они уже, многие, участвуют в молитвах, кто-то крестится, кто еще не был крещен, венчаются. Господь попускает нам, чтобы мы вышли из зоны комфорта, поняли настоящие ценности. Такая встряска – плохой прием, плохой инструмент, но, видно, по-другому мы не понимаем.

Материнские слезы не нужны на передовой. Нужны настоящая любовь и поддержка. А в чем она? Я считаю, самое лучшее – если мы здесь перестанем грешить, перестанем спорить, плохие слова говорить, обижаться. Будем благочестивыми. Что можно сделать в семье? Создать такую атмосферу, обстановку, чтобы, когда родной человек вернется, он попал в родной, счастливый очаг, где все друг друга любят, понимают, не спорят. Вот это бы дать. Молитва, Бог, чистота сердца. Надо формировать сильную духовную культуру. Когда человек сильный духом, он справится с тем, что нет рядом близкого, сможет всей своей силой и духом другим показать пример.

P.S. 18 мая владыка Нестор отметил 10-летие архиерейской хиротонии, с чем мы его душевно поздравляем.

Юлия Гвоздева