Взлетная полоса Вали Ступиной

Открытка-пригласительный на городской праздник в честь 70-летия Великой Победы в ГМК «Наследие» и выставку «Валентина Ступина: короткая звездная жизнь» (по материалам книги Сергея Мельника «Улицы памяти» и фотографиям из семейного архива Ступиных).

«Нет, не ту улицу в Тольятти назвали именем Ступиной», – иногда думаю я. Безымянному ныне шоссе, соединяющему Портпоселок с Соцгородом, имя нашей славной землячки подошло бы куда больше. Да что там, впору назвать его «шоссе Ступиных»: в память обо всей замечательной семье. Здесь, на ближних подступах к старинному городу, погребенному под толщей волжских вод, первая взлетная полоса нашей легендарной ставропольчанки, 75-летие смерти которой мы отметили в августе.

Вдоль этой дороги – некогда Столбовой, соединявшей волжский Ставрополь с Мелекессом, Симбирском и «далее везде», – уже почти век непоколебимо стоят ровно посаженные дубы. Еще несколько лет назад они несли «караульную» службу: прикрывали от дорожной копоти и пыли знаменитый многовековой сосновый бор графа Орлова-Давыдова. Теперь охранять нечего.

Каждый раз, проезжая по этому участку, я пытаюсь сосчитать, сколько из них, коренастых богатырей из этой былинной дружины, выстояло после страшного пожара 2010 года. И каждый раз сбиваюсь со счета. Что, признаться, радует: кажется, все живы. Как один, выстояли дубы, посаженные отцом Вали Сергеем Михайловичем.

Про себя я называю этот отрезок пути «аллеей Ступиных» – в память о семье ставропольского лесничего, который построил нерушимый дом, посадил несгибаемые деревья и вырастил потрясающих детей.

Ступина Валентина Сергеевна (4 июня 1920, с. Царевщина Самарской губ. – 22 августа 1943, Ессентуки).
Штурман, с 5 февраля 1942 года – начальник связи 588-го ночного бомбардировочного авиаполка (впоследствии 46-й гвардейский Краснознаменный Таманский ордена Суворова 3-й степени ночной бомбардировочный авиационный полк). Приказом по войскам Закавказского фронта 10 ноября 1942 года «за самоотверженную работу и проявленные заслуги в борьбе с немецкими захватчиками» одна из первых в полку награждена медалью «За отвагу».

Нерушимый дом

Ступины приехали в Ставрополь из Царевщины – места такого же хлебного, как и дореволюционный Ставрополь, – в двадцатые годы прошлого века. Сергей Михайлович, выпускник двух институтов – педагогического и лесного, всецело посвятивший себя службе на страже «берендеева царства», принял Ставропольское лесничество.

Детей в семье было трое. Старший, Анатолий, родился в 1910-м. Валентина – с 1920-го, Николай – с 1922-го. По ставропольским меркам, Ступины жили в достатке, но экономно. Дом их – еще в том, старом Ставрополе, стоял на углу Первомайской и Красноармейской (сегодня его можно найти в «частном секторе» Старого города по адресу: ул. Ступиной, 42). Дом необыкновенный, исключительной планировки: с коридором, кухней, столовой, залом, двумя спальнями, с огромной открытой террасой, выходящей в красивый сад, огороженный основательным забором, подпираемым дубовыми пасынками. И с высоченными потолками. «При переносе на новое место на два венца уменьшили, – вспоминают ставропольские старожилы. – Когда переносили дом, удивлялись: тяжеленные бревна, засмоленные и аж звенят. У кого-то все гнилушки, а эти звенели. И что еще характерно, у них были очень красивые стекла – во всем Ставрополе таких не было. Резные и цветные». Правда, со временем почти все красные стекла местные фотографы выпросили у матери, Полины Андреевны, на фонари: взамен вставляли обычные.

Если приглядеться, дом этот и сегодня несет печать былого величия и вкуса. Жаль только, новые хозяева сняли мемориальную доску…

На счету 46-го Гвардейского Краснознаменного Таманского ордена Суворова 3-й степени авиационного полка легких бомбардировщиков 24 тысячи боевых вылетов; 3 тысячи тонн авиабомб, сброшенных на головы врага; 21 благодарность в приказах Верховного Главнокомандующего; 23 героя Советского Союза, свыше двухсот человек награждены орденами и медалями. После взятия Берлина полк принял участие в Параде Победы – в полном составе, если не считать 33 погибших пилотов и штурманов.

Сергей Михайлович Ступин

Орленок

Не только дом – вечными казались и вещи. Семье младшего сына, ветерана Куйбышевгидростроя, до последних его дней верой и правдой служила старая, еще дореволюционная родительская мебель: столик, тумбочка, комод, сундук, буфет. До сих пор исправно бьют огромные часы, которые родители купили, когда поженились.

«Помню, еще трюмо было большое-большое, и вот мать его на полпуда ржаной муки поменяла…» – рассказывал Николай Сергеевич.

Отец умер в голодном 1933-м. Ушел, оставив на ставропольской земле вечную память – леса. Посаженные им дубы, будто в сказке, десятилетиями сдерживают натиск времени и ветров. «Это ведь с головой надо посадить: сосна высокая, ее с корнем выхватит, а дуб берет на себя удар», – восхищался сын.

Старший, Анатолий, забрал тринадцатилетнюю сестренку к себе в Самару. Там она впервые прикоснулась к «воздуху». «Я был далек от мысли, что моя сестра всерьез увлечется воздухоплаванием, – вспоминал брат. – Каковы же были моя боль, жалость и огорчение, когда я узнал, что денежки, которые ей давали на завтраки, она не тратила, а копила на шлем «какие носят летчики»… что Валя через весь город ходит пешком на аэродром, занимается парашютным спортом и «ухаживает» за самолетами. Авиация для Вали была не увлечением, как я думал, а ее призванием, и она была верна этому призванию до конца своей коротенькой, но яркой звездной жизни».

Полина Андреевна Ступина

Шлем, «какие носят летчики», купленный братом в самарском военторге, «приехал» и в Ставрополь. Говорят, Валя с ним не расставалась до окончания школы. Одноклассники вспоминали, как страстно Валя мечтала об авиации: «Начертив на доске крыло самолета, она рассказывала мальчишкам, какие силы поднимают машину вверх. Помню, как, встав на парту, чтобы быть повыше, читала свое любимое стихо-творение «Лети, мой друг, орел ширококрылый»… Любимой песней Ступиной был «Марш авиаторов».

В концертах, с которыми «городские» ездили по селам, она была просто незаменима. Надо было собирать урожай, учить грамоте деревенских, вести антирелигиозную пропаганду, распространять заем – везде вспоминается Ступина. Прокладывающая лыжню в Жигулях, прыгающая с высоких трамплинов наравне с пацанами, рассекающая лед воложки на коньках, вечный участник футбольной и капитан мальчишечьей волейбольной команды, провожающая редкие самолеты посвистом молодецким – такой она осталась в памяти ставропольчан. «Авторитет ее был непререкаем, ее любили, узнавали и уважали все, а мальчишки даже боялись, – рассказывала подруга Ступиной Нина Воронина. – Я называла ее Орленком, ей очень это нравилось».

– Всегда поет, всегда с подругами. Да, Валя действительно любила жизнь, – это уже из воспоминаний мамы, Полины Андреевны.

Из воспоминаний командира полка, Героя Советского Союза Евдокии Бершанской:
«С мая 1942-го по август 1943-го воевала с нами эта волжанка. Очень умная, целеустремленная девушка. Прекрасный человек, знающий штурман. Совершила около 15 боевых вылетов. Среди первых десяти награжденных медалью «За отвагу» была Валя. За большие организаторские способности она была назначена начальником связи полка»…

Недопев, недолюбив

В школьном выпуске 1937 года, в который попала Ступина, было 14 человек. Пятеро не вернулись с войны. Она и здесь оказалась единственной девчонкой среди парней…

Она давно определилась, куда идти после школы. Окончив десятилетку с отличием, сразу поступила в Московский авиационный институт. Когда началась война, студенты МАИ два месяца копали оборонительные полосы и противотанковые рвы под Брянском и Орлом. Думали, что шапками закидают проклятого фашиста, что все это скоро кончится.

В начале октября сорок первого Валя написала рапорт о приеме в женский авиационный полк, который формировала легендарная Марина Раскова. Уму непостижимо, но девчата действительно рвались в этот полк. «Летать на У-2, этой замечательной машине, непосредственно участвовать в разгроме врага. Конечно, я буду проситься именно в этот полк, – писала в своих мемуарах «Тюльпаны с космодрома» сокурсница и однополчанка нашей землячки Ирина Стражева (впоследствии профессор МАИ, действительный член Российской Академии космонавтики имени К.Э. Циолковского, жена дважды Героя Социалистического Труда академика Михаила Янгеля). – Тут же позвонила двум своим летным подругам, Вале Ступиной и Инне Комаровой. «А что будет с твоей десятимесячной дочкой?» – спросила Валя… Сижу и плачу…».

Девушки вместе отправились в авиашколу в городе Энгельсе. Брат Николай, в то время курсант Вольского авиатехнического училища, так и не увидел больше сестру – хотя было вроде бы рукой подать: тренировочные полеты будущих «ночных ведьм» нередко проходили над Вольском. Не судьба…

В 1943-м начальник связи полка Валентина Ступина тяжело заболела. Евдокия Бершанская, навестившая ее маму Полину Андреевну в Ставрополе после войны, рассказывала: «Тяжело больная, она не хотела уезжать в госпиталь, боясь отстать от своего полка…»

«Наша Валюша, певунья, любимица, последние дни она совсем была плоха, – вспоминала однополчанка Наталья Меклин, навестившая Ступину в госпитале в Ессентуках. – Ничего похожего на прежнюю веселую, задиристую Вальку, курносую, ясноглазую».

«Ушел из жизни прекрасный человек, не дожив, не допев, не долюбив…» – писала Бершанская.

Из письма Героя Советского Союза Натальи Меклин (Кравцовой) Полине Андреевне Ступиной:
«Ваша Валя осталась в моей памяти как удивительно славный человек и цельная натура. Никакой фальши в ней не было, всегда искренность, честность, порядочность во всем, в большом и малом… Никогда ничего не делала напоказ, и вообще была человеком большой внутренней культуры».

Штурман 46-го гвардейского авиаполка, мл. лейтенант Валентина Ступина (первый ряд слева) с однополчанками. Закавказский фронт, 15 ноября 1942 года.

Причина смерти – война

Валя умерла в канун переломной, решающей битвы на Курской дуге… Умерла – звучит, вроде бы, не героически. По воспоминаниям Николая Сергеевича, он получил письмо от подруги Вали о том, что в одном из полетов сестру ранило, о ранении писали в мемуарах и некоторые однополчанки. Да и в текстовке на мемориальной доске, которую в присутствии Полины Андреевны и братьев более полувека назад повесили на фасад дома Ступиных, были и фактические ошибки, и – назовем их так – недосказанности. Та надпись гласила, что погибла Валя «при исполнении боевого задания».

Но, сдается мне, на сто процентов прав начальник архива госпиталя, написавший в письме в поисковый клуб «Память» тольяттинской первой школы (преемницы знаменитой ставропольской десятилетки, где училась Валя): «Правильно будет говорить, что Валентина Ступина погибла, так как на войне погибали не только от пуль и взрывов, но и от болезней, от изнурительного труда, от холода и других бедствий военного времени…».

На сто процентов правы тольяттинские краеведы, назвавшие Валю «героиней Великой Отечественной войны».

Из письма Вали Ступиной матери, 30 мая 1943 года:
«Было бы хорошо, если бы я осталась в армии. В армии я буду летать – то, к чему я стремлюсь».

Наверное, нам, сегодняшним, не постичь мотивы и логику поступков этих непостижимых девчонок, которых так боялся и ненавидел враг. Я не знаю, сколько их осталось доживать за себя и за фронтовых подруг, не дотянувших до аэродрома. Зато знаю, что память о нашей землячке, штурмане Валентине Ступиной, они берегли до конца дней. Берегли нежно и безоговорочно. Суровые женщины, знавшие цену жизни и смерти. Женщины, которым всегда – и во время, и после войны – было не до досужих разговоров. В отличие от ставропольских «кумушек», у которых были свои представления о роли женщины на войне…

Хоронили Валю всем полком, со всеми воинскими почестями. Вызванная телеграммой мать не успела на похороны, но Евдокия Давыдовна Бершанская встретила ее с поезда и лично отвезла на кладбище. Домой Полина Андреевна вернулась на военном самолете: подбросили летчики соседнего штурмового полка.

Сергей Мельник