Хрящевские этюды Валентина Мордасова
Выставку картин Валентина Мордасова в фойе хрящевского ДК «Современник» нельзя не заметить – воистину притягивает. И дело даже не в художественных достоинствах работ, пусть в этом разбираются искусствоведы. Просто каждому понятно: они нарисованы сердцем – сердцем благодарного ребенка, до последних дней (а Валентин Иванович умер в прошлом году в 89-летнем возрасте) привязанного к нашим местам.
Хлебное место
Когда Валю с мамой эвакуировали из Ленинграда, мальчику было 9 лет. По воспоминаниям Мордасова, они целенаправленно ехали в Хрящевку. «Мне кажется, главной причиной, повлиявшей на решение мамы, была ностальгия. Ее неудержимо влекло в село, где прошло ее отрочество, воспоминания о котором она пронесла через всю свою жизнь. Где, наконец, осталась могила ее отца», – следует из воспоминаний Валентина Мордасова «Хрящевские этюды, или Исповедь подростка первой половины 20 века».
Впервые представители этой семьи очутились в Хрящевке в 1918 году. Шла гражданская война, Петроград голодал, а Поволжье в ту пору еще было местом, где «вдоволь хлеба и есть работа» – особенно для тех, кто ее не чурался. Отец матери Валентина, рабочий знаменитого Путиловского завода, умел работать и кормил семью – жену-домохозяйку и трех малолетних дочерей, – мастеря колеса для телег…
В 1919 году глава семьи умер. «За мамой (она выглядела старше своих тринадцати лет) ухаживал сын хрящевского богатея, владельца паровой мельницы, Юрий Гордеев, а сам Петр Григорьевич – отец Юрия – в шутку называл маму невесткой. К счастью, мать так и не стала невесткой Гордеева – поссорилась с Юрием. К счастью – потому что позже семью Гордеевых постигла участь многих тысяч семей, загнанных в Сибирь и на Крайний Север», – пишет Мордасов.
Дом Петра Гордеева
В марте 1919 года, при подавлении чапанного восстания, Петр Гордеев, 1876 года рождения, крестьянин, военно-полевым судом Сенгилеевского района (в административное подчинение которого входила в ту пору Хрящевка) был приговорен к расстрелу «за антисоветскую деятельность». Каратели не церемонились, и приговор тут же привели в исполнение. Как сложилась судьба его сына Юрия, мне узнать пока не удалось.
«Во время боя между повстанцами и отрядом красных мать с сестрами, бабушкой и квартирной хозяйкой сидела в погребе, – пишет Мордасов. – Квартиру после смерти деда они снимали на базарной площади, недалеко от церкви. Мать вспоминала, что и в погребе был слышен стук пулемета, установленного повстанцами на церкви. Когда стрельба прекратилась, они вернулись в дом. Село было занято красными. Небольшими группами красные рассыпались по селу, заходили в избы, вылавливая прятавшихся повстанцев. Не миновали они и избы, где квартировали моя бабушка и ее дочери. Обыскали избу, сарай, погреб. Старший спросил: «Что за люди?», видя женщину и девочек, одетых по-городскому. Когда услышал, что они беженцы из Петрограда, обрадовался, что встретил земляков… На другой день земляк прислал мешок реквизированной муки»…
Крепкий задел
До революции Хрящевка была крупным и богатым селом – только ветряных мельниц в ней было 36.
«Главнейшими хлебными торговыми центрами служат Старая Майна, посад Мелекесс, гор. Ставрополь, Хрящевка и Симбирск, – читаем в «Сборнике статистических сведений по Самарской губернии» (Том 2. Ставропольский уезд. – Издание Самарского губернского земства. – М., типогр. С. Бестужевой. – 1884). Были времена, когда в Хрящевку привозили и ссыпали в амбары до 1 миллиона пудов зерна», – пишут авторы исследования.
Здесь же отмечено, что в селе Хрящевка очень развито садоводство: «200 садоводческих дворов владеют 16834 яблоневыми деревьями… Яблоневые сады в Хрящевке расположены за селом в одном месте, занимая собой площадь надельной земли десятин 20 (более 20 гектаров. – Авт.). По ассортименту деревья разделяются на следующие разряды: анис, черное дерево, бель, хорошавка, мальта, боровинка, скруть, решетка. Лучшими из них считаются яблоки черного дерева, которые на месте продаются по 1 р. 50 к. за пуд… В Хрящевке есть сады, дающие в среднем 300-400 р. дохода…»
«Хрящевские сады и их продукция славились далеко за пределами Ставропольского уезда. Жители Хрящевки яблоки вывозили на продажу в Ставрополь возами. Два воза яблок обменивали на воз пшеницы», – писал Яков Мирсков, известный краевед, сын председателя легендарной коммуны им. Розы Люксембург Георгия Мирскова (цит. по.: Ставрополь на Волге и его окрестности в воспоминаниях и документах / Авт.-сост. Казакова В.А., Мельник С.Г./ – Тольятти: ГМК «Наследие», 2004).
Гордеевская мельница
Мордасову повезло: что-то из той, прошлой жизни он еще застал. И сохранил в цепкой детской памяти, чтобы потом выплеснуть на ватман.
Не только картинки из детских воспоминаний – Валентин Мордасов оставил нам воистину бесценные свидетельства о том, что представляла из себя еще та, старая Хрящевка, до того как ее переселили с затопленной водами Куйбышевского водохранилища волжской поймы…
Что, скажем, стало с домом Гордеевых? При советской власти в добротном каменном двухэтажном особняке разместился… что вы думаете? – ну, конечно же, хрящевский сельсовет. Вот это здание на одной из картин Валентина Ивановича.
Однажды я спросил его (мы были в переписке): нарисовал ли он гордеевскую мельницу – один из символов «допотопной» Хрящевки? Оказалось, нет. Не было и снимка, хотя фотографией он увлекся в ту пору.
Паровая мельница, по воспоминаниям Валентина Ивановича, стояла метрах в ста от гордеевского дома. Она представляла собой «каменное высокое здание с еще более высокой железной трубой. Построена мельница была в 1902 году, а последним ее хозяином был уже упоминаемый мной Петр Григорьевич Гордеев. В 1918 году ее национализировала советская власть».
От сельсовета до мельницы, пишет Мордасов, «простиралась огромная яма – старый карьер, откуда брали песок или глину при строительстве мельницы и особняка владельца мельницы. Глубина карьера достигала семи-восьми метров». По откосам карьера местные ребятишки любили кататься на санках. Была и еще одна забава: купание в теплой воде в бассейне с конденсатом пара, отработавшего в паровой машине. Бассейн этот находился здесь же, в градирне – «деревянном сооружении, напоминающем решетчатую ротонду… Из бассейна теплая вода снова поступала в паровой котел. В бассейне градирни ребята купались, хотя это и было запрещено. Вода, теплая даже в зимние морозы, привлекала к себе наиболее отчаянных сорванцов»…
Любимая Хрящевка
Получается, построенная еще в начале века паровая мельница и в суровую военную годину «теплилась» и исправно кормила всех – и коренных хрящевцев, и тех, кого они приютили. В Хрящевке не голодали.
Вале Мордасову было с чем сравнить. В 1946 году они переехали в Яблоневый Овраг: отец трудился на нефтеразработках. Тяжело, впроголодь пережили зиму. «За зиму наша семья изрядно похудела, – читаем в воспоминаниях. – Я узнал, что такое чечевица и перловая каша. Иногда маме удавалось заработать шитьем несколько литров молока. Тогда мы ели молочный кисель с крахмалом. Старинную подзорную трубу и микроскоп я выменял на два килограмма хлеба у своего соседа по парте, его мать работала продавцом в хлебном магазине… Вот-вот из Ленинграда должен был прийти вызов от нашей родственницы. Я не мог уехать в Ленинград, не увидев мою любимую Хрящевку, любовь к которой стала еще сильнее после пережитого в Яблоневом Овраге голода…»
И конечно, по-человечески понятно, почему и для Валентина Ивановича, и для многих, кто знал еще ту, изначальную Хрящевку, настоящей трагедией стал вынужденный «переезд» села с обжитого веками места. «С огромной душевной болью смотрели мы на перемещение сел, сотни лет стоявших в волжской пойме с великолепными заливными лугами, с протоками Волги. Деревни утопали в садах, – вспоминал выдающийся ученый, член-корреспондент АН СССР Николай Мерперт, который в начале 1950-х, перед затоплением волжской поймы, руководил археологическими раскопками в Ставропольском районе (в частности, в Хрящевке и Ягодном). – В Хрящевке стояла большая паровая мельница, была хлебная пристань с большим количеством амбаров, главная площадь называлась Биржевой. Было три церкви, три прихода – на две тысячи дворов. Это были уникальные свидетельства прочного, сложившегося крестьянского быта. И когда все это переносилось на третью пойменную террасу в открытую степь – без воды, без растительности, – смотреть на это было страшно»…
Сергей Мельник
Валентин Иванович Мордасов родился 21 января 1932 года в Ленинграде. В годы Великой Отечественной войны вместе с матерью находился в эвакуации в селе Хрящевка Ставропольского района Куйбышевской области.
В 1947-м Мордасовы вернулись в Ленинград. По окончании вуза Валентин Иванович работал в Центральном конструкторском бюро морской техники. Лауреат Премии Совета Министров СССР (1984), награжден орденом «Знак Почета» (1989).
