«Мы жили общими заботами»
Вспоминает секретарь Ставропольского РК ВЛКСМ 1958-1961 годов Павел Фёдорович Атанов, почётный строитель, орденоносец.
Это было время великого преобразования. По всей стране гремели Волгодон, Цимла, начиналось строительство Куйбышевской ГЭС. После института в 1957 году я работал в Ташёлкской МТС. Сразу же по приезде в Ташёлку меня ввели в состав бюро райкома, а в МТС избрали секретарём комсомольской организации, состоящей из двух десятков членов ВЛКСМ. Организация территориально была раздробленной, комсомольцы, кроме Ташёлки, находились в Верхнем Сускане, Лопатино, Верхнем Санчелеево, в исчезнувших сейчас посёлках Хорьковка, Сокол. Было трудно даже собрать ребят вместе, но мы всё же работали.
В 1958-м машинно-тракторные станции начали ликвидировать, а ко мне неожиданно приехал Юрий Павлович Петров – первый секретарь Ставропольского райкома комсомола. И заговорил о том, что мне надо бы перейти на комсомольскую работу, да ещё и сразу на его место! Почему именно меня – я не знаю.
Я отказался, но нас с женой вызвали в райком партии, где мне снова предложили перейти на комсомольскую работу. Мы снова отказались. Нравилось мне в селе, да и жена была устроена агрономом. Но теперь уже за меня взялись всерьёз. Провели заседание бюро райкома, пришлось согласиться. Так я возглавил одну из лучших в Куйбышевской области комсомольских организаций.
А как, с чего начать? Я же не знал ни характера работы, ни людей – ничего! Молодцы девчонки из райкома – второй секретарь Таня Кузьмина, например. Они стали учить меня быть руководителем большой организации. Учился и у старших товарищей, секретарей райкома партии. У корректного и авторитетного Михаила Семёновича Аркина, у Александра Максимовича Морозова с его удивительным стилем работы. И мы, комсомольцы, буквально впитывали в себя их навыки.
В районе шла большая работа по вопросам контроля и обработки земли. Комсомольцы традиционно были задействованы в зимних субботниках по вывозу навоза на поля. Много внимания уделялось культуре производства, обработке семян.
Для меня же главной заботой в первые два месяца работы стала подготовка к 40-летию комсомола. Обком дал задание подготовить стенды о жизни районной комсомолии и разместить их в оперном театре в Самаре, где пройдёт областной смотр.
Денег на это нет, материалов для изготовления стендов нет. Что делать? Я пошёл за помощью к главному инженеру КГС, обратился в художественный фонд в Шлюзовом, уговорил, посулил расплатиться за работу. Они сделали чертежи, а платить мне нечем. Фонд подал на меня в суд, но райкомовский счёт был неприкосновенным. Выручил в этой ситуации КГС.
Мне нужно было подготовить юбилейный доклад. Опять для меня новое дело. Из обкома комсомола прислали ветерана мне в помощь. Тот начал меня учить: доклады не пишут, а клеят. Взял газеты, что-то повырезал, склеил: «вот смотри, а теперь вставляй местный материал куда надо».
Юбилей мы отпраздновали хорошо, с участием райкома партии, колхозной молодёжи во главе с руководителями хозяйств. А после началась повседневная, текущая работа. В райкоме был премиальный от ЦК ВЛКСМ мотоцикл М-72, заработанный моим предшественником Петровым, и я с него, буквально, не слезал. По бездорожью пылил по всем сёлам, постоянно держа при себе чемодан с запасной одеждой. Собрания, встречи, поля, фермы…
Районная организация была большая, 1200-1300 членов ВЛКСМ, и со всеми нужно было работать вживую, знакомиться, общаться. Территория района была меньше теперешней, не было Узюково, Соснового Солонца, Мусорки, Ташлы, Кирилловки, но был Новый Буян.
Сельские организации были не везде работоспособные. В Васильевке, Татарских Выселках тогда были самые сложные первички, приходилось туда наведываться очень часто. Жили-то ребята дружно, но иногда такие фортеля выкидывали! Возьмут, например, и украдут комсомолку. Родители обратно её не берут – по обычаю не полагается. Начинаем разбираться, дело доходит до суда, а она согласна быть украденной. Ни одного суда мы не довели до приговора.
Хорошая комсомольская организация была в совхозе им. Степана Разина, в Ягодном. В Тимофеевке работали учителя по фамилии Бурбо, вокруг них крутилась вся колхозная комсомолия. Здесь и со взносами не было проблем, и работа велась активно.
Все мы жили одними заботами, а они тогда были злободневными: собирать всё больше урожая, развивать животноводство и, главное, закрепить молодёжь на селе. Мы следили, чтобы комсомольцев не зажимали, не обижали. И добивались своего: молодёжь оставалась в селе. Более того, действовали комсомольско-молодёжные экипажи на тракторах, комбайнах, автомашинах, овощные бригады в совхозе им. Степана Разина. Были молодёжные фермы. Везде царил здоровый дух соперничества. Не зря к 40-летию комсомола мы получили много не только поздравлений, но и поощрений и подарков.
Девчата даже награждались золотыми цепочками и брошками.
Было за что. Долгое время, к примеру, стержнем всех забот была кукуруза. Её выращиванием в районе занимались и комсомольско-молодёжные звенья. Лучше всего это дело было поставлено в Верхнем Сускане. Под присмотром агронома ребята получали хорошие урожаи.
Большое внимание в своей работе мы уделяли школам. Работали совместно с талантливейшим руководителем, заведующим районо Дарьей Прокофьевной Тамбовцевой. Она не мытьём, так катаньем подбиралась к председателям колхозов, и те ремонтировали и строили школы, создавали все условия для детей. Школы района находились в хорошем состоянии.
Но в одном случае мы чуть не погорели. В Ягодинской школе каждое лето организовывался пионерский лагерь. Там было здорово – хорошее отношение к детям, свежие продукты, качественное питание, Волга рядом, курортный воздух. Поэтому в лагерь охотно съезжались ребятишки со всего района.
И вот однажды было решено прокатить детей по Волге до Самары. Поручили это райкомовцу, инструктору по школам Владимиру Святкину, согласовали с обкомом комсомола. Когда наши с опозданием прибыли в Самару, а была суббота, на турбазе, где должны были разместиться дети, не оказалось никого из руководства. Володя не долго думая привёл ребят к обкому комсомола, где, к слову, размещались и обком партии с облисполкомом. Купил детям воды, булок, они расселись у входа на асфальте, кушают, смеются, балуются. Вышел дежурный по обкому, поинтересовался, кто и откуда. Узнав, в чём дело, понял, что нужна помощь, доложил Кораблёвой – секретарю обкома по школам. Та озадачила наше районное начальство. Всё было решено, экскурсия закончилась благополучно.
И всё бы хорошо, но… Буквально накануне в Красноярске произошёл трагический случай с участием детей. Они тоже стали садиться на теплоход, но трап рухнул и несколько ребят утонули. В понедельник не успели мы прийти на работу – нас вызвали в райком партии на ковёр. К середине того дня к нам уже приехали представители обкома комсомола и журналист «Правды» Марлен Крюков. Это был день закрытия пионерлагеря. Мы пригласили солдат с ракетницами, вечером разожгли костёр, начали пускать ракетницы. У ребят рот не закрывался – так было здорово.
Утром журналист стал озадаченно думать, что же с нами делать. Но умным оказался человеком, понял, что дело-то хорошее. И от него, его статьи в главной газете страны зависит, быть пионерлагерю дальше или не быть. Думал-думал правдист и сказал: я ничего писать не буду. Тем всё благополучно и закончилось.
Школьная молодёжь была в центре нашего внимания не случайно. Школьники – это ведь самый большой отряд молодёжи, пополнявший ряды комсомольской организации. И нашей задачей было, повторюсь, закрепить молодёжь на селе. Мы организовывали занятия спортом, художественной самодеятельностью – особенно в Васильевке, Санчелеево. Тамошние председатели хорошо относились к этой затее и создавали нам все условия.
В Менжинском мы выращивали кроликов – была целая ферма. Поголовье бывало большое, и до тысячи штук, пока резко не снижалось из-за какой-нибудь болезни. Года три мы этим занимались.
Тогдашний райком отличался своей малочисленностью. Его структура была проста: первый секретарь, второй – по идеологии, инструктор по школам и бухгалтер. Всё! Но мы всегда твёрдо знали, что делать, и, если было нужно, отстаивали свою позицию. Однажды, в 1960 году, я присутствовал на пленуме ЦК ВЛКСМ. Тогда город Рязань дал стране три плана мяса, и рязанцы ходили перед нами, гордо выпятив грудь. ЦК начал давить на всех нас: давайте и вы три плана. Наш район не поддался на эту авантюру, ничего подобного мы делать не стали. На нас «мурзились», конечно, и давили, но районное партийное руководство не поддалось, потому что это на корню подрубило бы всё будущее хозяйство.
Кадры в районе были сильные: и в партии, и в районо – везде. Райком партии серьёзно занимался комсомолом. Например, Иван Филиппович Матвеев, второй секретарь райкома партии, в конце 1940-х работал первым секретарём Ставропольского райкома комсомола, вот он больше всего занимался с нами, райкомовцами, всё знал, понимал нашу работу и отчитывал нас со знанием дел.
Хотя серьёзных ошибок или недоработок у нас не было. Были персональные дела, но другого характера. Вот, например, один комсомолец в Верхних Белозёрках задумал выйти из комсомола. Я поехал к нему домой, спрашиваю про билет, он отвечает, что цел, и достаёт его из-за иконы. Я потом в докладе так и сказал: хранил билет у Христа за пазухой. Комсомолец тот был, конечно, не верующий, но обком подхватил это дело – и пошло… Но мы добились, что парень остался в комсомоле.
Интересное было время, скучать нам не приходилось. Теперешнее время не сравнить с теми годами. В деревнях люди были другие – проще, дружелюбнее. Соберёшь на семинар секретарей первичек – они были как родные. Общались, делились новостями, обсуждали рабочие дела, знали личные проблемы и радости друг друга. Видимо, так и должно было быть после военной нужды. Люди начали оттаивать сердцами, интересоваться жизнью. Это было время возрождения, в колхозах стали платить деньги, дали паспорта…
Записал Виктор Захаров
