Ставрополь, год 1918
Ставропольский уездный исполком. Вверху Г.А. Лимонов, Аблов, В.В. Баныкин, П.С. Шлютов, Внизу Г.И. Карелин и М.А. Минеев. Мелекесс, 1917
15 (2) июня 1918 года советский Ставрополь был взят частями Народной армии КОМУЧа и Чехословацкого корпуса.
В 10 часов вечера 14 июня от Самары отчалили четыре парохода и буксира, среди них «Фельдмаршал Милютин», «Козлов», «Вульф», которые, не зажигая огней, пошли вверх по Волге. На них отправлялись для присоединения к России советского города Ставрополя отряды народной армии и чехов численностью до батальона. Пароходы были вооружены пулеметами и двумя пушками. Командовал флотилией мичман Георгий Мейрер, пехотой руководил чешский полковник. По словам Мейрера, на двух реквизированных буксирах был полный состав команды. Уговорить команду идти воевать помог помощник капитана «Милютина», капитан «Вульфа» наотрез отказался. Вообще же волжане народ мирный и никто из команды особого энтузиазма к войне не проявлял.
В России пароходы строить умели. Можно смело сказать, что Волжский коммерческий флот был лучшим речным флотом в мире. Пассажирские пароходы поражали своими красивыми линиями и роскошной внутренней отделкой. Чистота на них поддерживалась идеальная. Пароходы эти развивали до 35 верст по течению. (На Волге скорость узлами не определяли.) Буксирные пароходы казались воплощением мощности, и действительно, можно было поражаться, какой колоссальный груз они могли буксировать. Ровная и совершенно свободная палуба буксиров представляла собой идеальную орудийную платформу, как на носу, так и на корме. Кожухи – защита гребных колес – давали достаточную высоту для установки рулевой рубки и пулеметных гнезд.
Был туман. Флотилия тихо поднималась по Волге, никого не встречая на своем пути и стараясь быть незамеченной. Около двух часов ночи перед самым носом головного парохода «Фельдмаршал Милютин» вынырнул из тумана шедший навстречу баркас «Ермак». Времени для маневра не было, и оба судна налетели друг на друга: «Ермак» ударился носом в «Ф. Милютина», проскользил боком о борт парохода. В это же время красноармейцы с баркаса открыли пулеметный огонь. Разрывные пули решетили корпус парохода.
«Милютин» ответил «Ермаку» пулеметным огнем: баркас накренился на один бок и полным ходом пошел прямо на берег. Здесь он с разбега въехал на песок и окончательно повернулся на бок.
Было еще темно. К месту упокоения «Ермака» подошел пароход «Козлов», который сделал высадку и осмотрел баркас. Людей на нем не оказалось. Команда, пользуясь темнотой, разбежалась. С баркаса взяли два пулемета, несколько револьверов и провизию.
Встреча с «Ермаком» не обошлась дешево самарскому отряду: при пулеметной стрельбе были убиты прапорщик и солдат. Шальной пулей было приведено в негодность одно из двух орудий.
Георгий Мейрер
В описываемое время, летом 1918 года, Волга была такой, какой ее не видали со времен Стеньки Разина и Пугачева. Река, кипевшая жизнью главной водной артерии государства, вымерла совершенно. На ее широкой водной поверхности не было видно ни парохода, ни баржи. Все бакены и другие навигационные обозначения были сняты. И, как говорили капитаны, плавать можно было только «наизусть».
До Ширяево самарская армада продвигалась без приключений. Только у завода Ванюшина был замечен второй баркас. С «Милютина» дали три орудийных выстрела, после чего баркас повернулся к берегу и выбросился на песок. К нему послали людей, которые сняли с баркаса пулемет, разобрали машину и унесли с собой части, чтобы красноармейцы по уходу флотилии не могли снова тронуться в путь.
Недалеко от Ставрополя был встречен и расстрелян артиллерийским огнем третий сторожевой советский катер. И вот в седьмом часу утра вдали показался Ставрополь.
Здесь были замечены поспешно уходившие вверх пароходы «Пушкин» и «Купеческий» с красноармейцами. По ним был открыт артиллерийский и пулеметный огонь, но захватить их не удалось. Стоявшие на рейде пароходы были захвачены, среди них «Мефодий», «Ольга», буксиры «Кречет», «Удобный» и «Надежда», три баркаса и три баржи, из которых одна с огромным запасом нефти. Кроме этого взято большое количество бензина, винтовок и патронов.
Прежде чем высадиться на берег, флотилия КОМУЧа обстреляла из пулеметов покрытый камышами берег, и, только убедившись, что здесь нет никакой засады, на землю сошел небольшой отряд численностью до полуроты.
Георгий Мейрер в своих воспоминаниях писал: «Занятие чехами Ставрополя не представляет особого интереса, так как, кроме перестрелки десанта с небольшими отрядами красных, ничего выдающегося не произошло…».
Специальный корреспондент самарской газеты «Волжский день» так описывал встречу: «Несмотря на ранний час (было 8 часов утра), население Ставрополя все было на улицах и восторженно встречало своих освободителей.
Приехавший с отрядом член Учредительного Собрания Б.К. Фортунатов обратился к собравшимся жителям с речью, в которой призывал к спасению родины, для чего предлагалось записываться в ряды народной армии. Ставропольцы откликнулись на призыв и быстро дали 2000 солдат.
В городе восстановлены законные власти, которым предложено немедленно приступить к работе».
Уже вечером, оставив небольшой гарнизон для поддержания власти в Ставрополе, пароходы возвратились в Самару. Тот же корреспондент писал: «…их встречали огромные толпы, заполнившие Набережную и подъем по Панской улице. Граждане жаждали видеть собственными глазами «ставропольских комиссаров». Однако надежды собравшихся не оправдались: комиссаров не было».
А теперь, пожалуй, самый интересный факт из описываемых событий: судьба первого председателя Ставропольского уездного исполкома Василия Баныкина. До февраля 2019 года существовало несколько версий его убийства, представленных тольяттинскими краеведами. Первая – был убит местным белогвардейцем, вторая – случайно застрелен охранником склада райпотребсоюза, и основная, третья версия, что Баныкин был убит в бою, прикрывая с отрядом вывоз ценностей и семей коммунистов.
Комуч первого состава (слева направо): Б.К. Фортунатов, П.Д. Климушкин,
И.М. Брушвит, В.К. Вольский (председатель) и И.П. Нестеров
Так был ли убит Василий Баныкин, могила которого находится на берегу Волги, чуть ниже от памятника Василию Никитичу Татищеву? Тольяттинские краеведы по поводу захоронения делали упор на воспоминания близких к фельдшеру людей, которые в 1967 году письменно подтвердили, что председатель исполкома похоронен именно там, где сейчас находится его могила.
Или все-таки не был убит?
Или это все же советский пропагандистский ход? Ведь было же «недоразумение» с памятником (правее могилы Баныкина) воинам, умершим от ран в ставропольском госпитале. По утверждению руководителя управления архивов администрации Тольятти Елены Налетовой: «…архивные исследования по памятнику показали, что все тринадцать человек, перечисленные на памятнике, действительно скончались в годы Великой Отечественной войны, но никто из них не умер от ранений, как предполагалось. Одиннадцать имен вообще принадлежат детям в возрасте до пяти лет. Да и госпиталя в Ставрополе во время войны не было».
Теперь обратимся к Википедии: «В 1934 году в Ставропольский сельсовет поступило заявление от Федосьи Евграфовны Соколовой, вдовы председателя горисполкома Ставрополя А.М. Соколова-Соловьева, погибшего в 1918 году в «поезде смерти». Она обвиняла Баныкина в том, что он работал на разведку добровольческой армии. Она настаивала на том, что только благодаря тому, что он был убит раньше, эсер Баныкин не успел всех предать, и требовала переименовать улицу Баныкина в улицу Красной Гвардии».
Может быть, этим заявлением и можно объяснить, что журналист и оперативный штаб Народной армии КОМУЧа не упоминают о Баныкине. Если бы его убили, то наверняка было бы написано – все-таки он был от Советской власти главой всего Ставропольского уезда. И только официальный источник чешской армии уведомляет, что он был доставлен в Самару, но не как официальное лицо, а как фельдшер.
Поэтому вопрос остается открытым: кем все-таки был Василий Баныкин на самом деле, кроме как эсером и председателем уисполкома?
В статье использованы материалы газет «Волжское слово», «Волжский день» и «Вечерняя заря» (Самарской областной библиотеки), а также официальное сообщение Оперативного штаба Народной армии КОМУЧа и воспоминания Георгия Мейрера («Война на Волге», 1918 год).
Дмитрий Борисов, краевед
