Все разбежались. Власть взяли Советы
В ноябре 1917 года в России произошла Великая октябрьская социалистическая революция. Не переворот, как это теперь утверждают многие граждане не марксистско-ленинского идеологического окраса, а именно революция.
К удивлению, даже профессиональные историки почему-то не оспаривают употребление термина «переворот» в данном случае. В угоду времени, что ли, когда даже кровавый царь Николай, из трусости расстрелявший в 1905 году мирную народную демонстрацию, теперь святой?
Так вот о революции. Великая – потому что перевернула не только Россию – весь мир. Заволновались народы, а пуще – капиталисты, почувствовавшие угрозу своему сытому существованию. Такого события никогда прежде не было на Земле. Октябрьская – с этим никто, надеюсь, не будет спорить, поскольку это временная привязка революции. Социалистическая – поскольку это само по себе грандиознейшее мировое событие имело не менее грандиозную цель: построить в России совершенно новое общество, без эксплуатации, классового расслоения и частной собственности. Построить социализм, а затем коммунизм. Светлое будущее человечества, к которому оно, вот посмотрите, рано или поздно вернётся. Другое дело – в каком варианте: китайском, шведском или российском? Революция – так оно и есть, поскольку в октябре 1917-го в России сменилась общественно-экономичес-
кая формация. Не один царь сверг другого (вот это был бы классический переворот), а пала империя, на смену которой пришла власть Советов – совершенно иная по сути и идеологии. Изменились общественно-политический строй, производственные отношения, производительные силы и так далее.
Итак, Великая революция, давшая России советскую власть. Как утверждалась она в наших краях, на Ставрополье?
Весть о февральской революции 1917 года и падении царского самодержавия достигла Ставрополя 2 марта. Общественность быстро «сориентировалась», и уже 5 марта был создан временный городской Комитет народной власти, с запланированными последующими выборами в него.
Петроград решает ликвидировать должности земских начальников и назначить на местах комиссаров Временного правительства. Комиссаром Ставропольского уезда становится Н.В.Тресвятский, сохранивший и обязанности председателя уездной земской управы. 3 апреля прошли выборы в Комитет народной власти, а 9-го открылось чрезвычайное заседание уездного земского собрания, на котором «схлестнулись» представители земства и демократы. Комитет стал уездным.
Тем временем в народе становилась всё более популярной идея Советов, и 25 апреля в Ставрополе был сформирован Совет крестьянских депутатов, а 5 мая – Совет рабочих депутатов, возглавил который фельдшер местной больницы Василий Баныкин. Одно из первых постановлений Совета – 8-часовой рабочий день. Но главный вопрос – земельный – Временным правительством пока не решался, и Совет рабочих депутатов провёл несколько совещаний со ставропольскими крестьянами. Дело в том, что Совет крестьянских депутатов во главе с эсером Г.Калиничевым отказывался создать единый уездный Совет рабочих и крестьянских депутатов (который был создан только в конце декабря 1917 года).
Комитеты народной власти теряли свой авторитет. 17 октября новым комиссаром в Ставропольском уезде был утверждён Алексей Буянов – лидер местных эсеров, популярный в Ставрополе борец с самодержавием. В состав уездного земского собрания удалось избрать демократически настроенных гласных.
Партийная организация большевиков в Ставрополе сформировалась лишь в конце октября 1917 года, а рабочий класс оставался немногочисленным, поэтому Советская власть в нашем городе и уезде была установлена позже, чем в Самаре (там это произошло 27 октября 1917-го). Чтобы не допустить большевиков к власти, местные эсеры и меньшевики создали Комитет общественной безопасности, подчинив ему городскую милицию. В ответ Совет рабочих депутатов образовал Ревком, а при нём отряд Красной гвардии во главе с причетником Хрящёвской церкви Сергеем Сунгуровым.
12 ноября 1917-го в Ставрополе и уезде проходили выборы в Учредительное собрание России по партийным спискам. За эсеров в уезде проголосовали более 86 тысяч человек, за большевиков – только 4 тысячи. Состоявшийся вслед за этим 4-й губернский крестьянский съезд постановил заменить Советскую власть властью Учредительного собрания. Наш уездный комиссар (к тому времени уже свергнутого Временного правительства) Буянов обратился к ставропольчанам с призывом не признавать захвата власти Ревкомом и Красной гвардией, чинившими «насилие не только над гражданами, но позволявшими себе угрожать органу власти, созданному общегубернским съездом». А. В. Баныкин тем временем продолжал убеждать местных богатеев признать Советы как орган трудового народа.
Это противостояние закончилось в январе 1918 года. Местные буржуа решили провести большой митинг и заручиться поддержкой ставропольчан. Выступил Баныкин, предложивший распустить городскую Думу, со стороны членов которой в ответ «звучали демагогические выкрики». Командир Красной гвардии Сунгуров не выдержал этого балагана и махнул рукой в окно. На улице раздались залпы в воздух, и все кулацко-эсеровские «защитники народа» разбежались. Вот так вся власть на Ставрополье перешла в руки Советов.
Но буржуа не успокаивались. Уездное земское собрание решило провести 2 февраля в селе Никольском на Черемшане «демократическое совещание для установления народной власти». В ответ горисполком Ставрополя созвал 1-й уездный съезд Советов, состоявшийся 28 января. Съезд объявил о переходе всей власти в руки Советов и о немедленном установлении Советской власти в тех волостях, где её ещё нет. Собрание в Никольском было объявлено контрреволюционным и подлежащим роспуску.
Это было в интересах трудящихся масс, поддержавших Советскую власть. Вот пример. 13 января 1918 года крестьяне села Хрящёвка на собрании приняли такую резолюцию: «Только Советская власть…обеспечивает интересы…бедноты». Причём хрящёвцы отдавали свои предпочтения большевикам, предостерегая их от политики соглашения с меньшевиками и правыми эсерами.
А «особый организационный уездный съезд» в Никольском всё-таки состоялся. На него прибыл представитель исполкома уездного Совета рабочих и крестьянских депутатов В.Данилов, объявил
деятельность ставропольского земства преступной, а собрание распущенным. Увидев, что Данилов прибыл с отрядом Красной гвардии, контрреволюционеры так и не приняли никаких решений и разъехались по домам. Все служащие земства были уволены со своих постов.
В течение февраля 1918 года по всему Ставропольскому уезду в волостях и сёлах проходили собрания, на которых в Советы выбирали представителей народа. Тогда же выбирались и делегаты на 2-й уездный съезд Советов.
Уже потом в наших краях были, например, белочехи и установление власти Комуча в июне-октябре 1918 года, Чапанное восстание в марте 1919-го, охватившее Ягодное, Хрящёвку, Мусорку, Узюково. Но при всех временных идеологических перезагрузках Советская власть прочно вошла в жизнь ставропольчан.
А что народ в массе своей, ради которого сотворилось это великое дело? Вот лишь несколько красноречивых примеров. Перед революцией в Ставропольском уезде действовало 22 механических, 11 водяных и 211 ветряных мельниц. Самой крупной была в Русской Борковке, принадлежавшая графу Орлову-Давыдову. В сутки она перерабатывала 2500 пудов зерна. Мельница Желнина Лукиана Неклюдовича в Мусорке – 2000 пудов, мельница Дудкина в Хрящёвке – 1800 и мельница Буркова в Новой Бинарадке – 1600 пудов в сутки. Значит, был спрос на такие возможности, что говорит о далеко не бедной жизни ставропольчан. А от добра, говорят, добра не ищут.
И всё же сельчане не были чужды революционным настроениям. В Мусорке, например, по свидетельству тогдашнего местного священника Василия Крылова, накануне революции происходило вот что. «Есть в Мусоре больница, где фельдшером Алексей Кольцов – дружок моего врага Василия Баныкина. Этот Кольцов мужиков, баб и их детишек меньше пользует, чем их головы всякой чепухой набивает. Узнал я от доверенных людей, что якобы этот Кольцов нелегальщиной занимается и банду смутьянов возглавляет, кружок, по-ихнему. На сборищах этого кружка запрещённые книжки и подмётные листы Кольцов читает и богохульствует. А помощниками ему в этих непристойных делах служат провизор больницы Лазарев (Дмитрий Семёнович), портной Матемаричев, кузнец Фёдор Овчинников, машинист с паровой мельницы Желнина Павел Паксютов, плотник Максим Самодуров, сапожник Алексей Вахреев, крестьяне Егор Мирсков, Василий Куклев, Яков Овчинников, Петруха Калаев, Михаил Раскин, Иван Рогожкин и другие нечестивцы и смутьяны. Но это надо точно установить…
Поживу подольше, тогда узнаю всё доподлинно об этом кружке и во имя укрепления православия и самодержавия предам этот кружок анафеме, а всех подрывателей устоев исконных выдам законным властям…Кольцов и другие прочие члены этого кружка порой приезжают в Самару якобы по своим надобностям и оттуда везут всё запрещённое властями: книжки, газетки, прокламации. Есть слух, добывают они эту дрянь через мастеровых трубочного завода, железнодорожных мастерских и бондарного цеха пивоваренного завода. А ещё завозил в Мусору всю нелегальщину некто Скобелев-учитель, именуется сочинителем Неверовым – зять мусоркского жителя Андрея Зеленцова».
А в ноябре-декабре 1917 года в Мусорке и Мусоркской волости (ещё Кирилловка, Узюково и Ташла) власть взял в свои руки волостной революционный комитет под председательством члена Российской социал-демократической партии большевиков М.Т. Ковалевского (Дурасова). Он же был избран и секретарём партийной ячейки. Председателем сельского совета стал М.И. Раскин. Председателем волостного исполнительного комитета (вол-исполкома) – Г.Г Сорокин. В июле 1918 года он был убит мятежниками-чапанниками, и в марте 1919 года председателем Мусоркского волисполкома стал И.А Атякшев…
Но не все ставропольчане «болели» революцией. Вот другое свидетельство, горожанки: «В 1916 году на костылях вернулся с фронта мой муж. К его приезду я накопила 3 тысячи рублей, мечтала иметь свой дом, и мы решили выделиться из семьи родителей мужа. Пошли смотреть дачи Головкина, одна нам понравилась, и мы купили её за 5 тысяч. В декабре 1918 года мы переехали в свой дом. Жизнь было наладилась, да постигло нас несчастье: голод случился ужасный по всей стране. Мы променяли на картошку все свои вещи, корову продали за 1 миллион 500 тысяч рублей. Хотели было купить муки, да она в цене поднялась до 1 миллиона рублей за пуд…». Сплошь «коммунально-бытовые» воспоминания. О революции, случившейся в это время и перевернувшей уклад всей страны – ни слова. Будто и не было её. Жизнь у семьи наладилась было не от того, что власть стала народной – нет, свой дом купили…
Виктор Захаров
По материалам книги В.Овсянникова, мусоркского краеведа А.Меринова и дневника коренной ставропольчанки
