По гранинским местам
Даниил Александрович Гранин (1 января 1919 – 4 июля 2017). Писатель, публицист. Участник Великой Отечественной войны. Герой Социалистического Труда. Лауреат Государственных премий СССР и РФ. Автор романов и повестей: «Ярослав Домбровский», «Искатели», «Иду на грозу», «Блокадная книга» (в соавторстве с Алесем Адамовичем), «Зубр» и мн. др. Фото из кн.: Гранин Д.А. Эта странная жизнь: Документальная повесть. Из творческого и эпистолярного наследия А.А. Любищева (В подборке М.Д. Голубовского) / Тольятти: Фонд «Духовное наследие», 2002.
Девятого февраля в Санкт-Петербурге открыли мемориальную доску Даниилу Гранину. Тем самым местные власти выполнили один из пунктов президентского указа об увековечении памяти писателя. Но ведь не только «на брегах Невы» – гранинские места есть и в Ставрополе-Тольятти.
В мемуарных заметках «Причуды моей памяти» (М.: Центрполиграф, 2008) Даниил Гранин очень точно сформулировал одно из предназначений пишущих людей. Если образно, миссия писателя, журналиста – не позволять кануть в Лету или хотя бы время от времени поднимать со дна Реки забвения яркие события и замечательных людей.
И в самом деле: «Троянская война была одной из многих в греческой истории. Ее возвысили, сделали бессмертной поэтические сказания Гомера, он вывел из тьмы забвения этот миф. Без своего Гомера ушла в тьму Первая мировая война… И финская, и афганская». А о скольких потрясающих людях и судьбах мы могли бы не узнать, не попади они в поле зрения публициста. В качестве примера Гранин приводит героев своих произведений: выдающегося генетика Николая Тимофеева-Ресовского (биографический роман «Зубр»), биолога Александра Любищева (документальная повесть «Эта странная жизнь»). Когда вышли книги об этих людях, многие «открыли» их для себя. «Конечно, и без меня они бы пробились на свет божий. Но позже, и в каком виде, не знаю», – по-моему, справедливо замечает маэстро.
Фанатик времени
31 августа 1972 года в терапевтическом отделении одной из больниц города Тольятти скончался восьмидесятидвухлетний старик из Ульяновска. Еще утром он шутил, вспоминал старинные оперетки и подавал надежды на то, что «транспортабелен». А после полудня его не стало: сердечная недостаточность…
Уже на следующий день в Тольятти, на адрес Куйбышевской биостанции Института биологии внутренних вод АН СССР (ныне Институт экологии Волжского бассейна РАН), валом повалили телеграммы-некрологи со всех концов Союза, от ученых с мировыми именами. Этого следовало ожидать, поскольку звали старика Александр Александрович Любищев. И был он не просто приезжим – он был патриархом. Крупным биологом и философом. Выдающимся теоретиком эволюции. Одной из самых мощных фигур, столетие со дня рождения которой отмечалось так же основательно, как юбилеи Хлебникова, Мандельштама, Вавилова, Чаянова, Кондратьева, Чижевского…
Тольяттинцам, особенно далеким от науки, это имя тогда ни о чем не говорило. Да и долго было бы объяснять, что на самом деле представлял из себя этот заезжий «провинциальный» профессор. О нем, может, и до сих пор знали бы только составители энциклопедий и отдельные историки науки, если бы не замечательная документальная повесть Даниила Гранина, написанная спустя два года после этой странной смерти и ставшая почти бестселлером. Во всяком случае, прочитанная многими представителями старшего поколения и неоднократно переизданная. Гранина поражало, как экономно, нечеловечески жестко распоряжался ученый своим временем, как фанатично был предан его неумолимым законам. В этом, по мнению известного «зуброведа», была главная странность жизни этого замечательного человека. Книга так и называлась – «Эта странная жизнь» (М.: Советская Россия, 1974).
Сын богатейшего российского лесопромышленника, Любищев измерял богатство… научными трудами. И в этом смысле умер миллионером, оставив после себя колоссальный архив: монографии, наброски, дневники, огромную переписку. Все в безукоризненном порядке.
Александр Александрович Любищев (5 апреля 1890, Санкт-Петербург – 31 августа 1972, Тольятти). Выдающийся философ, биолог, автор работ по теории эволюции. Доктор биологических наук. В конце 1920-х годов заведовал кафедрой зоологии Самарского сельхозинститута (ныне СГСХА). Последние годы жизни преподавал в Ульяновском пединституте (ныне государственный педагогический университет им. И.Н. Ульянова).
«Никто, даже близкие Александра Александровича Любищева не подозревали величины наследия, оставленного им, – искренне восхищался Гранин. – История науки знает огромные наследия Эйлера, Гаусса, Гельм-гольца, Менделеева. Для меня подобная продуктивность всегда была загадочной… Наследие Любищева состоит из нескольких разделов: работы по систематике земляных блошек, истории науки, сельскому хозяйству, генетике, защите растений, философии, энтомологии, зоологии, теории эволюции… Любищев умудрился работать и вширь и вглубь, быть узким специалистом и быть универсалом»…
И все из-за того, что однажды, еще до революции, дал себе слово ценить время – и получил власть над ним. «Фанатиком личного хронометража» называл Любищева известный писатель-психотерапевт Владимир Леви. Основоположником современного модного «тайм-менеджмента» (опять же, благодаря вовремя вышедшей повести Гранина) считают его благодарные потомки…
Казалось бы, что могло сподвигнуть его, ученого тогда уже с мировым именем, отправиться в рискованное в его возрасте – и волей судеб ставшее последним в его жизни – путешествие в Тольятти? Давнее обещание прочесть сотрудникам биостанции цикл лекций по общим вопросам биологии, теории эволюции и математическим методам в экологических исследованиях. Человек слова, он не мог отказать коллегам. Но успел прочитать только одну лекцию.
Родные приняли решение похоронить его здесь. В ноябре 1989 года прах перезахоронили на территории Института экологии. В Тольятти регулярно проводятся научная конференция «Теоретические основы эволюции и экологии» памяти А.А. Любищева.
Словом, «за судьбу его научной репутации, даже славы, можно не беспокоиться», – как в воду глядел Гранин.
Открытие строительного бога
В 2019-м, наряду со 100-летием Даниила Гранина, – юбилей одного из его персонажей. 7 января этого года отмечалось 95 лет со дня рождения знаменитого тольяттинского строителя, третьего начальника легендарного Куйбышевгидростроя, Героя Социалистического Труда Николая Семизорова. «Человека, который построил город», как назвал я его в одной из своих публикаций.
Ему, вчерашнему фронтовику и выпускнику строительного факультета Новочеркасского индустриального института – впоследствии четверть века возглавлявшему крупнейшую в СССР проектно-строительную организацию, посвящена одна из двух глав повести Даниила Гранина «Новые друзья. Рассказы о строителях Куйбышевской ГЭС» (М.: Молодая гвардия, 1952).
По сути, это как раз одно из тех ярких открытий, о которых под конец жизни размышлял (а какими-то и гордился) Гранин. Причем открытие самого высокого полета. Ведь, согласитесь, одно дело вернуть память о человеке из «наслоений времени» – и совсем другое разглядеть в массе рядовых, с виду мало чем выдающихся современников, будущего «полководца».
Инженер-гидроэнергетик по образованию, мечтавший стать «инженером человеческих душ», Гранин с первых же своих работ доказал, что способен на многое. Сделав Семизорова (одного из тысяч рядовых вольнонаемных строителей Куйбышевской ГЭС!) главным, сквозным героем, Гранин предвосхитил – а может, даже и «спроектировал» руководителя, имя которого впоследствии несколько десятилетий не сходило с первых полос советских газет. Во времена, когда к печатному слову прислушивались, целая пространная глава о подающем надежды молодом инженере в изданной огромным тиражом книге значила немало.
Другой вопрос, что критики той, еще насквозь сталинской, поры не сумели в полной мере оценить гранинский талант первооткрывателя. Наоборот, автору досталось почем зря. Так, автор рецензии на книжную новинку в «Волжской коммуне» от 14 апреля 1953 года клеймит писателя за то, что тот «в искаженном свете рисует жизнь и труд строителей». Особенно возмутил критика образ молодого инженера (Николая Семизорова), в котором Гранин якобы не замечает никаких интересов, кроме работы. «Секретарь комсомольской организации, судя по очерку, он не повышает свой идейно-политический уровень, не читает книг, не бывает в кино»…
Возмутили идеологически заточенного газетчика и попытки героя «Новых друзей» «заранее предугадать, что будет при коммунизме». «Куйбышевская ГЭС, по его расчетам, «станет для страны самой что ни на есть обычной», станции будут строиться «ветряные да солнечные», а Волховскую ГЭС «передадут под охрану, как памятник истории, вроде «Авроры» в Ленинграде»…
Тем временем, достаточно прочесть повесть от корки до корки, чтобы понять: задор и вера – в то, что именно на таких вот сталинских стройках «рождается коммунизм» – в гранинской книге хлещут через край.
Николай Федорович Семизоров (7 января 1924 – 7 сентября 1999). Заслуженный строитель РСФСР. Герой Социалистического Труда. Почетный гражданин г. Тольятти. Участник Великой Отечественной войны. С 1950 года на строительстве Куйбышевской ГЭС. Работал инженером, главным инженером, начальником участка на строительстве нижних шлюзов, жилья и объектов соцкультбыта в пос. Шлюзовой и Комсомольский. С 1957 года – главный инженер, начальник СМУ-3 Куйбышевгидростроя. В 1962-1987 годах – начальник КГС. На фото: Н. Семизоров на строительстве Комсомольской подстанции. 1951 год.
Книга, которой «не было»
Через пятнадцать лет тот же «критик», в той же областной газете и столь же безапелляционно разнес новую книгу Льва Финка – известного самарского филолога, почетного профессора Самарского университета и большого почитателя таланта Даниила Гранина, написавшего уже в перестроечное время монографию о классике советской литературы (Необходимость Дон Кихота. – М.: Советский писатель, 1988). «Конечно, случайность, совпадение, но из таких случайностей создается зачастую общее движение жизни», – резюмирует Финк, отлично знающий нечеловеческие законы этого самого движения: за плечами 16 лет лагерей…
Справедливости ради, книга «Новые друзья», хоть и вышла огромным даже для своего времени тиражом, осталась почти неизвестной. Тот же Финк, говорят, не упоминал ее на своих лекциях, а старейший самарский литератор Евгений Астахов, десятилетиями писавший и снимавший фильмы о строителях Куйбышевской-Жигулевской ГЭС, похоже, узнал о ее существовании только от меня. Впрочем, и сам автор старался не вспоминать свое творение.
Объяснение этому можно найти в его эссе «Страх», впервые опубликованном в третьем номере журнала «Нева» за 1997 год под рубрикой «Исповедь сына века».
Читая откровения, понимаешь, как нелегко дались автору признания и переоценки, связанные с воспоминаниями о той самой трехмесячной (с января по март 1952 года) командировке на последнюю «великую сталинскую стройку» в Жигулях.
«Однажды, – писал Гранин, – мне пришлось докладывать на своей кафедре (а Гранин ездил в волжский Ставрополь, будучи аспирантом электротехнического факультета Ленинградского политехнического института) о так называемых… великих стройках коммунизма… Перед этим я побывал на некоторых из них, в частности на Куйбышевской ГЭС… Меня, инженера, поразила бесхозяйственность в зонах затопления. Как безграмотно проектировали и строились рыбоходы, явно рассчитанные на гибель волжских осетров. Вообще вся затея с этими гидростанциями выглядела больше чем сомнительной. Делалась она скорее в интересах чекистов, чем в интересах энергетики. Работали на этих стройках коммунизма заключенные… Я видел, как с ними обращались, все это было постыдно.
Ничего о своих сомнениях я не решился высказать. О возмущении – тем более. Доклад выглядел вполне благополучным, в стиле докладов тех лет, радужные перспективы, ленинский план ГОЭЛРО и тому подобное…
Меня остановил страх. Я не мог переступить. Чего? Сейчас, уже спустя столько лет, трудно определить. Сохранилось отчетливо, помнится, чувство унижения и стыда…
То мое отступничество осталось грехом, который уже не исправить. Если бы единственным…»
Ровесникам Гранина грех этот вполне знаком, грешили и пострашнее. Известна и судьба праведников в то время. Выскажи он тогда все, что накопилось (а гигантский котлован Куйбышевской ГЭС, в котором трудились по 10-15 тысяч заключенных в смену, – впечатление неслабое), – и вторая, только теперь уже под конвоем «командировка» в волжский Ставрополь закончилась бы году в пятьдесят шестом, не раньше.
И гранинские «Новые друзья», видимо, родились в качестве творческого отчета начинающего писателя о той самой командировке.
Зная теперь уже истинное положение дел на возведении Куйбышевской ГЭС (где, по официальным, подтвержденным МВД, данным, отпахали в общей сложности почти 220 тысяч заключенных), страшно становится от мысли, какие недюжинные таланты были брошены на лакировку той действительности. Да и неизвестно еще, кто больше потрудился над гранинским текстом – сам автор или цензор?..
Конечно, «Новые друзья» – не «визитная карточка» этого талантливого автора. «Иду на грозу», «Зубр», «Эта странная жизнь» – книги, которым, верится, суждена долгая жизнь без оглядки на грехи и ошибки прошлого. Но все же последняя исповедальная публицистика – на мой взгляд, лучшее, что написано Граниным. Потому что выстрадано. Исповедано. Чего, увы, не успели многие из его поколения. К чести Даниила Александровича, он оказался первым из распрощавшихся с «эпохой великого страха». Многие так и остались в ней.
«В своей телеграмме коллективу днепростроевцев товарищ Сталин замечательно назвал Днепрогэс – “творение народа”. Таким творением народа будет и Куйбышевская ГЭС. Ее не строят, ее творят».
Даниил Гранин. Новые друзья: Рассказы о строителях Куйбышевской ГЭС. 1952 год
«Вообще вся затея с этими гидростанциями выглядела больше чем сомнительной. Делалась она скорее в интересах чекистов, чем в интересах энергетики. Работали на этих стройках коммунизма заключенные… Я видел, как с ними обращались, все это было постыдно».
Даниил Гранин. Страх. 1997 год
Сергей Мельник
