Ольга Лодочникова: Окончательный приговор мне вынес Котляр
В свое время увольнение руководителя Управления потребительского рынка мэрии Тольятти прошло тихо и спокойно. Мэр Сергей Андреев сообщил журналистам, что уволилась Ольга Лодочникова по собственному желанию. И все, собственно… Казалось, что вопрос исчерпан. Однако последствием тихого увольнения стала судебная тяжба, на заседаниях которой открылись скандальные подробности. О подковерной жизни в мэрии, а также о попытке через суд восстановить справедливость мы говорили с Ольгой Лодочниковой в редакции «Вестей региона».
– Ольга Константиновна, пожалуй, такой кадровой текучки, которую демонстрирует команда нынешнего мэра, в администрации города еще не было. Назначается то один, то другой руководитель, специалистов увольняют, сокращают. Что происходит?
– Некоторые люди, долгое время проработавшие в мэрии, говорят: когда пришел Пушков, мы думали, хуже уже не будет. Но выбрали мэром Андреева и оказалось, что, пожалуй, бывает хуже. Я шла на работу в муниципалитет с иллюзией, что здесь – стабильность, интересная работа. Многие именно так это и представляют – мэрия, это значит, закон и порядок. В реальности, на мой взгляд, в любом ИП и ООО порядка больше. Считаю, это связано непосредственно с личностью Котляра, который, видимо, относится к людям как к колоде игральных карт – перетасовал, лишних сбросил. Я полагаю, что от мэра Андреева кадровая политика не зависит вообще – это не секрет, и я озвучивала это на суде. Как многие говорят: Андреев – прилежный исполнитель, а по сути, городом управляет Котляр.
– Тем не менее когда вы вступили в должность, считалось, что вы креатура Котляра.
– Тольятти – город маленький, поэтому стоит ли упоминать, что все мы друг друга знаем. Я 15 лет работала в рекламе. С «Ректолом» у моей компании было нормальное взаимовыгодное партнерство – у них не было своего дизайнера и производства, у меня это было… Получив предложение о работе в мэрии, я расценивала это как профессиональный рост. Да и просто интересно было попробовать себя на муниципальной службе. К тому же Котляр все красиво преподнес, в эдакой нарядной упаковке. Если бы мне сказали, что в мэрии на самом деле может твориться такой произвол, что людей могут выкидывать за порог, будут на тебя кричать, я бы не пошла.
– Как, на ваш взгляд, организован процесс принятия решений органом муниципальной власти?
– Могу говорить только за управление потребительского рынка (УПР). Первые полгода разбиралась, что к чему, причем в достаточно сложных условиях – с одной стороны шквал депутатской критики, с другой мэр и Котляр, которые говорят, что критика необоснованна и на самом деле все по-другому. Кроме того, в УПР уже сформировался костяк людей Котляра. Мне, я считаю, элементарно не предоставлялась достоверная информация: либо вообще не предоставляли, либо искажали. А ведь я руководитель, на мне ответственность. Конечно, чем дольше я работала, тем больше осознавала, что к чему, и все больше расходилась с мнением Котляра из-за всех этих откровенных несостыковок. Я полагала изначально, что пришла работать в команду, а выяснилось, что это не команда, а свита, где надо безропотно исполнять приказы.
– Выходит, упреки, которые исходили от депутатского корпуса, имели под собой основания?
– Да, имели.
– Что стало причиной того, что Лодочникова, человек Котляра, вдруг «уволилась по собственному желанию»?
– Я думаю, окончательный приговор мне вынес Котляр, когда начался демонтаж незаконных рекламных конструкций осенью 2015 года. Я начала сама составлять реестры, заходила в кабинет и брала нужные папки. Это не нравилось. Одно дело мне принесут то, что принесут, и другое дело, когда я, так сказать, «самовольничаю». Другие – безропотная свита, что им сказали, то они сделали. А я-то пыталась управлением руководить. Но мое увольнение даже для меня самой стало полной неожиданностью. Я даже предположить не могла, что против меня готовится заговор, что вся свита Котляра бегает с моим заявлением об увольнении с открытой датой, которое я написала в 2014 году. Это было обязательным условием моего трудоустройства. Я написала его и даже не придала этому особого значения. На тот момент меня трудоустраивала руководитель кадровой службы мэрии Нина Петровна Слугина, она меня предупредила, что это незаконно. Но как было не написать? Все пишут, иначе не примут. Я такая уверенная в себе была! И думать не думала, что из-за этого заявления вся моя репутация в тартарары полетит.
Последним моим днем работы в мэрии стало 9 февраля. Я готовилась уйти на больничный. Мне предстояла тяжелая операция. В этот день было совещание у мэра. И я ему сказала об этом. Подготовила информацию, кто будет исполнять мои обязанности. Он даже не спросил ничего. Во второй половине дня в поликлинике я взяла больничный. А на следующий день мне начали звонить мои подчиненные с вопросами: что происходит? Они сообщили, что их всех собрали в моем кабинете и руководитель службы кадровой политики Дементьев, который на этом посту сменил Слугину, сказал, что я уволилась по собственному желанию и представил мою «замену» – Ирину Антонову. Начальником отдела контроля и развития потребительского рынка становится Колготина – супруга человека, который, по моим сведениям, является директором нескольких фирм Котляра. Ранее она работала в управлении делопроизводителем, и у нас с ней произошел конфликт. Ведь, как мне кажется, люди Котляра не хотят работать, они хотят интриги плести. Поэтому я добилась того, чтобы она ушла. А теперь, посмотрите, какой карьерный рост у бывшего делопроизводителя – она уже стала директором «Спецкомбината»!
Я понимала, по какому заявлению меня могли уволить. Но что на тот момент можно было сделать? Меня специально лишили права отозвать это заявление, я болела и даже не знала, от какого оно числа. Зато было ясно, что в мэрии занимаются подлогом документов, поскольку я даты увольнения в нем своей рукой не ставила.
Тем временем в УПР началась глобальная чистка. Под репрессии попали все, кто со мной нормально работал, выполняя свои обязанности. Их, как я понимаю, стали убирать, заставляя писать заявления по собственному желанию. Несколько человек не выдержали и ушли. Затем стали вводить новые клетки, на них сажать своих людей. Я считаю, что своими действиями руководство мэрии грубо нарушает законные права работников. Процветает, на мой взгляд, откровенное кумовство и назначение на руководящие должности людей, которые не соответствуют квалификационным требованиям. Уже не важно, секретарь ты или кто, главное, чтобы безропотно исполнял все приказы Котляра. Колготина – не единственный пример. Должность начальника отдела занимает Аленбатрова, которая вообще числилась на постоянной клетке секретаря руководителя, временно замещала должности сначала бухгалтера отдела администрирования доходов, затем ведущего специалиста отдела контроля и развития. Эта вакансия начальника отдела не была даже предложена Куликовой, которую сокращали на тот момент, хотя она по всем квалификационным требованиям на эту должность подходила – у нее высшее экономическое образование и пятилетний стаж в должности главного бухгалтера, который был на комиссии приравнен к пяти годам муниципальной службы. В УПР и сейчас есть, как я считаю, более достойные кандидатуры, которые имеют соответствующее образование и большой опыт работы. Но и им эту вакансию не предложили.
– Вы сразу решили подавать в суд?
– Нет, у меня были сомнения. Но когда я в апреле пришла в мэрию за своими документами, то укрепилась в мысли, что это обязательно следует сделать. Дементьев цинично встретил меня словами: ничего личного. Специалист кадровой службы Титова пришла выдать мне трудовую книжку и ознакомить с распоряжением о моем увольнении. Вот тогда-то я впервые и увидела распоряжение, что я уволена по заявлению, написанному мною якобы 26 января 2016 года. Там была еще папка с моим личным делом. Я начала ее листать и увидела то самое заявление, которое написала при приеме на работу. На нем стояли подписи мэра и Дементьева, стояла дата 26.01.2016. Но дата в строке, где я якобы просила уволить меня по собственному желанию, не стояла вовсе! Я была шокирована и сказала вслух, что в заявлении нет даты. Будь я более проворной, я бы его сфотографировала, но я просто такого не ожидала. Затем я попыталась смять заявление, но Дементьев прямо через стол набросился и вырвал его из моих рук. Затем он начал кричать на Титову: зачем вы вообще принесли эту папку! На мое требование предоставить копию заявления он ответил, что сделает это только по письменному запросу. Естественно, в предоставленной мне позже копии уже стояла дата, вписанная чужой рукой, – 09.02.2016. Но в сумке у меня во время беседы лежал диктофон, так что аудиозапись этой сцены я приобщу к материалам дела.
– Как я слышала, сейчас суд приостановлен. В чем дело?
– Это, действительно, долгий процесс. Сейчас проводится комплексная почерковедческая экспертиза. До этого было несколько заседаний, где были опрошены свидетели как с моей стороны, так и со стороны мэрии. Причем, по моему мнению, свидетели со стороны мэрии нагло и бессовестно врут, наверное, они забыли об уголовной ответственности за дачу ложных показаний. Версия у них такая: 26 января я пришла к Дементьеву со словами: «Ничего не скажу, мне надо срочно уволиться». В то же время я попросила Дементьева, чтобы он это тщательно скрывал. Но пока я шла к нему со своим заявлением об увольнении, меня увидели Титова и Шабашова. Как так? Я же так хотела скрыть, что несла заявление! Дальше. Дементьев якобы отсчитал по календарю две недели, получилось 9 февраля. И тут я взяла ручку с его стола и вписала дату, поэтому, мол, пасты в заявлении разные.
Когда я озвучила свою версию о заявлении с открытой датой, Шабашова, работающая в кадрах, удивилась: «Котляр? У нас такого человека в мэрии нет». Все в мэрии делают вид, что Котляра никто не знает.
Поначалу у суда были сомнения – стоит ли делать почерковедческую экспертизу, можно ли что-то определить по шести цифрам. Но потом все же нам предоставили время найти экспертов, чтобы они дали разъяснения. Я настаивала на экспертизе, а мэрия, очевидно, в ней совсем не была заинтересована. Эксперт со стороны органа власти заявил, что для экспертных заключений мало цифр, кроме того, комплексная экспертиза по давности, которая может определить, когда эти цифры были написаны, в Тольятти не делается, потому что отсутствует методика. Но мой адвокат предъявил письмо из Самары от Минюста, что такая экспертиза вполне возможна. В итоге суд принял решение – экспертизе быть.
– Почему вы считаете, что мэрия была против экспертизы?
– Даже по поведению ответчиков на суде это было видно. Мне нужно было написать свободные образцы заявлений. И сразу начались претензии – почему она так пишет? Она специально искажает почерк! Затем после приостановки дела мэрия написала жалобу в областной суд, но ее отклонили, и рассмотрение дела все же дойдет до конца. Я очень надеюсь, что в конечном итоге будут привлечены к ответственности все виновные лица, которые столь грубо и цинично нарушают действующее законодательство.
Оксана Белова
